Интегрировать свет

Когда Эсфориэль всё же коснулся губ Морти своими — слепящий фиолетовый свет, пробившийся невесть откуда, ярким сполохом окутавший обоих, на несколько долгих секунд лишил меня возможности видеть что-либо.

Потом я услышала отчаянный, судорожный вдох.

А потом — наконец увидела, как Морти, судорожно моргая, дыша часто и глубоко, смотрит на Эсфориэля снизу вверх. Теперь — не бледная.

Определённо живая.

— Что… — в голосе принцессы слышалось непонимание, — тэлья…

Лу закрыл лицо дрожащими руками. Эльф молча смотрел на Морти, вскинув голову, опустив глаза: взглядом, в котором невероятным образом мешались усталость, опустошение и счастье.

Ты всё же сделал это, Эсфориэль. То, что не успел сделать триста лет назад, то, чего не мог сделать твой брат.

Эйтлих, ваш величайший дар…

— Морти! — Алья наконец позволил себе вдохнуть. Тут же яростно подался вперёд. — Морти, кто это сделал?

Окружающие застыли в угрожающей тишине. Принцесса повернула голову, глядя на брата обескураженным взглядом, словно очнувшись от кошмарного сна.

— Рыжая, — прошептала Морти. — Рыжая ведьма… Фрайна. — Глаза её расширились. — О, боги, Лод…

Знакомый голосок послышался в тот самый миг, когда ко мне вернулось здравомыслие, вытеснив растерянное бездумье. В тот миг, когда облегчение вновь уступило место ужасу, заставив моментально протрезветь.

В тот миг, когда я поняла: конечно же, Лод вовсе не скрылся и не убежал.

— Ну вот, всё испортили. А я-то так надеялась, что она помрёт — и привет, новая заварушка…

Гвардейцы Альи во главе с Лу кинулись на несостоявшуюся убийцу принцессы ещё прежде, чем я посмотрела в сторону, откуда донеслись её слова. Посмотрела как раз вовремя, чтобы увидеть, как пальцы дроу проходят сквозь руку Сусликовой, словно та была призраком, а светлые вокруг испуганно расступаются.

Проекция. Ну конечно, стала бы она вот так приходить лично. Про это я тоже читала в одном из магических трактатов: весьма непростая магия, нечто вроде волшебной голограммы или иллюзий, как у Альи… только вот иллюзии управлялись силой мысли, а проекция копировала движения оригинала — и любые фантомы магов, в отличие от дроу, не обладали материальностью. Они не взаимодействовали с предметами, их можно было использовать лишь в качестве отвлекающего манёвра, средства общения; зато маг мог заслать свою проекцию куда угодно — колдовской призрак обходил многие защитные чары так же ловко, как иллюранди.

И, если хватало силёнок, с помощью проекции маг получал возможность поболтать даже с теми, кто находился в сотне километров от него.

Она была здесь. Воспользовалась тем, что в честь празднества защиту дворцовых ворот ослабили, и пролезла в сад. А потом, сделав своё чёрное дело, телепортировалась подальше и воспользовалась проекцией, спрятав её в каком-нибудь дальнем углу, пользуясь тем, что все отвлеклись — чтобы досмотреть, чем кончится дело…

— Болтун ты, Кроук. — Стоя в окружении дроу, которых бессилье лишь разгневало больше, призрачная Сусликова взглядом нашла кого-то в толпе светлых. Презрительно сморщилась. — А говорил, эта штука не лечится… ладно, хоть посмотрела, как она работает. Будем действовать по-другому.

Повернула голову.

Встретилась глазами со мной.

— Да ты щас никак заплачешь, Белоснежка! — Сусликова театрально всплеснула руками. — Я-то думала, ты мне спасибо скажешь. Эта фифа с твоим хахалем так мило чирикала… а, к слову о твоём хахале. Ты ведь хочешь его ещё когда-нибудь увидеть?

Ненависть сбила дыхание, глодая лёгкие холодным огнём.

— Что ты с ним сделала?

Хотелось кричать, но я сама удивилась, насколько тихим вышел мой голос.

— Ну, сейчас он рядом со мной. — Сусликова — настоящая Сусликова, где-то там, далеко от своей проекции, повторявшей каждый её жест, — поглядела влево и вниз, на то, чего я видеть не могла. — Лежит, красивенький такой… у тебя неплохой вкус, да. И почти не пострадал. Если мне не веришь, можешь потом в зеркальце посмотреть. Правда, надо было сделать так, чтоб он не колданул ненароком, когда очнётся, а у меня нет таких крутых антимагических цацек, как у вас… пришлось сломать ему руки. — Сусликова насмешливо улыбнулась тому, что увидела в моём лице. — Да чего ты так бесишься

! Не шею же, в конце концов. Пока.

Я смотрела в зелёное сияние её ведьмовских глаз: пока душу испепеляла ледяная преисподняя, вдруг разверзшаяся внутри.

Я убью тебя, тварь. Убью.

Убьюубьюубью…

— Верни его, Сусликова. Сейчас же. По-хорошему прошу.

Я сказала это очень, очень спокойно. И очень, очень тихо.

Я не дам ей услышать мой крик.

— И что тогда? — Сусликова расхохоталась. — Милостиво сохранишь мне жизнь?

— Нет. Постараюсь сделать так, чтобы твоя смерть была быстрой и почти безболезненной.

Да. Я знала, что прощение — правильно, что прощение — сила. Но я никогда не утверждала, что я могу простить.

Особенно того, кто ясно дал понять: прощение — не для него.

Того, кто только что заставил весь мой запас доброты сгореть в пламени моего персонального ада.