Интегрировать свет

Иных вариантов нам всё равно не оставили.

– Неужели это осуществимо? – недоверчиво спросила я, когда Лод замолчал.

– Вполне, если задействовать иллюранди и женщин. Я знаю, как обойти караул светлых. При правильной организации никто ничего не заметит. – Колдун скосил глаза на меня. – Думаю, теперь ты поняла, над какой формулой я работаю.

– Сокровищница лепреконов! – это и правда вмиг стало очевидным. – Нам нужны драконьи жемчужины, чёрные. А они там…

– Я пытался доработать формулу Ильхта, я пытался написать собственную, но не могу. Не могу, и всё. Мы предлагали лепреконам за жемчужины любые деньги, но они отказывались торговаться. Для них риск слишком велик, ты уже слышала их доводы. Раскрывать им наши планы, естественно, не выход, так что остаётся кража. А я не могу сделать так, чтобы…

Но я уже вытаскивала с ментальных полочек своего сознания всё, что мне рассказывали о жемчужинах, всё, что я успела узнать о лепреконах – и страницы книг, которые в своё время мне услужливо предоставил Акке.

Итак. Дано: снять защиту сокровищницы нельзя. Пускай это входит в условия задачи. Если оно не вышло ни у Ильхта, ни у Лода… нет, если придётся, я попытаюсь, но для начала попробуем обойтись без этого.

Теперь следующие условия.

Из сокровищницы нельзя вынести ни один предмет, если ты не лепрекон. Если лепрекон будет понимать, что выносит предмет из сокровищницы незаконно, его тоже не выпустит. Ни изменение памяти, ни какие-либо манипуляции с сознанием лепрекона не помогут…

Ага.

Щёлк.

Первый кусочек пазла лёг на своё место. Но это было опасно, слишком опасно, и мысль двинулась дальше.

В книгах, рассказывавших о свойствах жемчужин, я вычитала, что их можно ненадолго трансформировать без всякого для них вреда. Правда, они излучают особую ойру. Следовательно, любой маг, перейдя на зрение Изнанки, сразу поймёт, что он видит на самом деле.

Щёлк.

Второй.

Мысль уже не бежала, летела – прочь из мрачных лабиринтов, цепляясь за Ариаднову нить решения.

Но в другой книге я прочла, что лепреконы ощущают ойру «на ощупь». Если возьмут предмет в руки и сосредоточатся. Потому что зрением Изнанки они не обладают. А это значит…

…щёлк.

Пазл сложился.

И заставил меня торжествующе расхохотаться.

– Я знаю, я знаю!

Лод, осёкшись, посмотрел на меня удивлённо, и я осознала: он ещё не успел завершить ту фразу, что я слышала от него последней.

Неужели всё так просто?..

– Ты мыслил слишком масштабно. Зациклился на том, чтобы сломать защиту. И вы, колдуны, привыкли решать проблемы с помощью магии, – у меня даже пальцы задрожали – от восторженного предвкушения, которое испытываешь, прежде чем развязать ленточку на долгожданном подарке. – А вся штука в том, что магия здесь ни при чём. Ну ладно, при чём, но не так уж сильно.

– Что…

– Я знаю, как нам достать жемчужины!

Он мигом смолк. Уставился на меня – и, вдохнув, словно перед прыжком в глубокую воду, плескавшуюся за бортом нашей лодки, я на одном дыхании выдала свой план.

Когда, выпалив последнее слово, я наконец отдышалась, Лод всё ещё смотрел на меня.

Под этим немигающим, долгим, абсолютно непроницаемым взглядом я ощутила, как моя радость цепенеет под ледяной коркой неуверенности.

– Думаешь, не сработает? – я нервно поправила очки. – Но я вроде бы учла…

Жёсткие пальцы скользнули по моему затылку, зарылись мне в волосы, заставили замолчать и податься вперёд. И я ещё успела осознать, что наши лица оказались недозволительно близко, прежде чем губы клеймом обжёг поцелуй.

Он был неторопливым и нежным, глубоким и неотступным, выдав чувства не порывистого мальчика, но мужчины, точно знающего, чего хочет. Он ошеломил, подчинил, не оставил в сознании ни единой мысли, заставив просто раскрыть губы и отвечать – неумело, робко, жадно: закрыв глаза, забываясь и пьянея под ладонью, скользившей по спине, дразнившей сквозь тонкое платье медленной лаской…

И в тот миг, когда откуда-то выплыла короткая мысль «Морти», губы вновь обожгло – холодом ночного воздуха.

Лод отстранился как раз вовремя, чтобы волна алого пламени расплескалась по куполу магического щита. Догадаться, кого я увижу на берегу, когда поверну голову, труда не составило.

Течением лодку снесло довольно близко к берегу, и в ярком свете кровавых сполохов, полыхавших на лезвии огненного меча, я без труда разглядела перекошенное лицо Сусликовой. Рядом скалил острые белые клыки парнокопытный страх: огромный конь, чёрный, как чёрт, с жуткими глазищами, светившимися во мраке трупной желтизной. Та самая Лапочка? Да, скакун определённо стоит хозяйки.

А здесь-то вы откуда взялись?!

Я могла припомнить не так много случаев, когда меня захлёстывало лютое бешенство, но этот момент определённо был одним из них.

– Так у тебя теперь новый хахаль, я посмотрю! – опустив меч, ехидно пропела Машка. – Что, одного мало? Или с глаз долой, из сердца вон?

– Чего ты ко мне привязалась, убогая? – не выдержав, выкрикнула я. – Тебе в праздник заняться больше нечем, кроме как меня по всей Риджии выискивать?!