Интеллигенция в тумане

— Мне это кажется неадекватным. У нас очень мало времени, оно сжимается, как шагреневая кожа. Если мы не успеем обновить Россию за ближайшие 10–15 лет, дальше уже будет поздно, у меня такое ощущение. А парламентарная республика, это, знаете, как с либерализмом. Где появляется либерализм? Там, где есть либеральный человек. Если его нет, либеральные процедуры в нелиберальном обществе чреваты еще одними 90-ми. Мы к этому не готовы. Из демократии в 90-х вышел бардак и вседозволенность. То же самое и здесь. Парламентарная республика — это, конечно, хорошо. Европа может себе это позволить, потому что там живут нормальные, рациональные, законопослушные и внутренне тренированные люди. Мы через этот тренинг, эту дисциплинарную революцию в свое время не прошли. У многих из нас плохо с внутренней дисциплиной. Мы пили и пить будем, мы лидеры по суициду. Поэтому парламентарная республика — это в обозримом будущем нечто нереальное.

— Что будет, на ваш взгляд, реальным требованием?

— Адекватным лозунгом будет президентская республика с измененной конституцией. Полномочия президента надо сократить до минимума, но до такого минимума, который позволял бы нашей власти быть сильной. Нынешняя Россия не может позволить себе роскошь иметь слабую власть. Европа может, а мы нет. Потому что там сами люди поддерживают власть, сам человек является источником стабильности. У них там стабильность внутри. Здесь я согласен с А. Кончаловским: мы все еще не готовы к чрезмерной свободе. Но дальше я с ним не согласен. В его взглядах сквозит откровенный фатализм. Такая, мол, у нас карма, ничего не поделаешь. По Сеньке и шапка. Я вижу, напротив, что мы реально меняемся. В особенности за последнее двадцатилетие. Я чувствую, что время сжимается, что оно работает на нас и против кармы. Я надеюсь, что Россия и дальше будет развиваться по тому же руслу, что мы не сорвемся в социальный психоз, как египтяне или сирийцы. Россия — это одно. Арабы — это другое.

— Если посмотреть на всю европейскую историю, то все демократические институты были завоеваны в многовековой борьбе. Малейший прогресс покупался очень дорогой ценой...

— Европа прошла через революции, свершавшиеся с XVI по середину XIX века. Только тогда там утвердились демократические институты. Начиная с этого времени цена перемен начинает резко снижаться. Что касается нас, то посмотрите, в 1917 году несколько миллионов из России уехало, несколько миллионов погибло. Следующая революция — революция 90-х — была почти бескровной. Мы все же чему-то учимся. Люди поездили по разным странам, поработали нянечками в Норвегии, студиозусы на каникулах работают в американских ресторанах официантами, приезжают оттуда с хорошим английским и другой головой. Мы меняемся вопреки исторической карме, потому что мы стали частью большого мира. Мы учимся уже не только на собственных ошибках, но и на чужих. Поэтому нам не нужно ждать, когда закончатся три столетия ученичества у Госпожи истории.

Беседовал Максим Артамонов

http://prm.ru/perm/75734/

Опубликовано в журнале:

«Уральская новь» 2003, №16

Вячеслав Раков