Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

Я и выбрал, в ней и живу. Вот ведь как получилось: первую свою отдельную квартиру после 30 лет жизни в коммуналке я, как уже писал, получил за три дня чуть ли не насильно и последнюю квартиру (с нее перееду только на кладбище) – тоже без каких-то особых усилий. Судьба? Скорее специфика жизни человека «первой ступени Высшего круга» в специфических условиях своего времени. И вот в этих-то условиях произошло одно важное для меня событие, к которому я часто обращаюсь в своих воспоминаниях, размышлениях. Не скрою, я горжусь участием в нем, несмотря на то что событие это так и осталось холостым выстрелом в нашей истории.

Заведующий нашей кафедрой Ж. Тощенко был напрямую вхож в ЦК партии. И вот где-то в начале мая 1991 года он собрал меня, нашего коллегу и общего друга, экономиста Сергея Владимировича Рогачева, и уже не помню кого-то еще из академии и сказал, что получил очень ответственное и закрытое от остальных задание от В. Болдина, на этот момент руководителя Аппарата Президента СССР М. Горбачева, его самого близкого помощника. Надо было проанализировать ситуацию в стране и сделать научно обоснованный прогноз на ее развитие в ближайшее время. ЦК вооружил нас ворохом открытых и закрытых материалов, в академии нам выделили отдельное помещение, дали машинистку, и мы плотно сели за работу. Жан Терентьевич, зная, что я когда-то серьезно занимался методологическими проблемами социального прогнозирования, поручил мне разработать обоснование нашего прогноза и принять участие в разделе Записки, анализирующем общественные настроения, социальные волнения. Около двух недель мы писали эту директивную Записку, и где-то в десятых числах июня Ж. Тощенко отнес ее В. Болдину.

Самое существенное в ней было то, что мы написали, что общественная ситуация настолько серьезная, что буквально через два-три месяца следует ожидать взрыва. Причем взрыв возможен и со стороны народных масс, и со стороны тех сил из «твердых коммунистов», которые недовольны капитулянтской политикой Горбачева, и со стороны демократической оппозиции. Необходимы незамедлительные решительные действия! Мы предложили целый ряд мер, которые совершенно необходимо предпринять в ближайшее время, чтобы сохранить партию, а через нее и страну от полного развала. В их числе были и радикальные меры: объявить чрезвычайное положение, освободить от работы всех дискредитировавших себя руководителей, может быть, решиться даже на то, чтобы создать в партии отдельное «крыло» из молодых, смелых и авторитетных ее членов (пойти на раскол!).

Конечно, сейчас я понимаю, что никакая директивная Записка при Горбачеве не смогла бы изменить ситуацию, приостановить падение страны в пропасть. И все же порою задумываешься, но почему же в Китае, где ситуация в эти же годы была далеко не лучше, чем в СССР, где коренное реформирование страны по планам Дэн Сяопина также вызывало ожесточенные противодействия различных социальных слоев общества, смогли его осуществить, даже прибегнув к страшному насилию на площади Тяньаньмэнь, а у нас ничего не вышло? Думаю, намного точнее было бы заменить известное объяснение этому «китайцы не русские», на «китайские руководители не чета русским».

Интересна дальнейшая судьба нашей Записки. Завершился августовский путч ГКЧП, создана прокурорская комиссия по его расследованию. И вот где-то в середине сентября 1991 года меня вызывает следователь. Прихожу, следователь показывает Записку:

– Ваша подпись?

– Моя.

– Откуда вы знали, что в августе возможен путч?

Я чувствую, что он предполагает, что мы каким-то образом связаны с путчистами, заранее знали о заговоре. Говорю ему о том, что все свои выводы и предложения мы делали исключительно на основе научного анализа, репрезентативных социологических исследований, включенного наблюдения и т. д. Беседовали долго, доброжелательно. Я даже почувствовал, что он был согласен с тем, что я сказал: «Жалко, что путч провалился. Конечно, не те люди его должны были делать и не так бездарно, но менять Горбачева было совершенно необходимо». Это было видно и по тому, что в заключение разговора он неожиданно сказал:

– А вы знаете, где нашли вашу Записку? При обыске в кабинете Болдина в нижнем ящике его стола. В папке под названием что-то вроде «Общая информация», «Не актуально».

Так мы с ним и расстались, никаких негативных последствий для нас та Записка не имела.