Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

В Голландии Леня не раз выручал меня в щекотливых ситуациях. Дело в том, что я не могу, не люблю, да и не умею много выпивать. Четыре-пять маленьких рюмочек крепкого напитка – мой предел. А там нас иногда пытались споить. Пригласил нас вице-президент к себе домой! Сказал, что молодые его друзья очень хотят познакомиться с советскими людьми. Познакомились. Хорошие ребята, и каждый из них норовил чокнуться и выпить со мной и Леней. Я вскоре отошел в сторонку, чтобы не пить, а Леня со всеми выпивал, и в результате голландцев сильно развезло, а он стоит как стеклышко трезвый, только глаза у него почему-то круглыми стали. Не выдерживают хилые голландцы соревнования с нашим профи. Отличный парень был Леня. Только вот что интересно. Тесно дружили мы с ним, часто встречались, праздники вместе праздновали. До тех пор, пока мог я в силу своих возможностей брать его с собой в поездки за границу, рекомендовать на всякие интересные мероприятия за рубежом. Но вот закончились подобные мои возможности, и Леня исчез. И такое бывает. Здесь мне вспомнился один из любимых тостов другого моего хорошего знакомого Юлия Гусмана (о нем речь впереди): «Выпьем за то, чтобы остаться друзьями и после того, как снимут нас всех с работы!» Юля, кстати, остался.

Пожалуй, эмоционально наиболее ярким событием в моей комсомольской жизни был 14-й съезд ВЛКСМ. Подготовка к нему была нервной, загружен был до предела разного рода заботами. Особенно доставалось от жаждущих стать делегатами съезда. Райком мог делегировать на него где-то человек семь-восемь. Из них троих-четверых нас обязывал включить ЦК ВЛКСМ. Помню, мы хотели от Большого театра иметь на съезде Мариса Лиепу, активного нашего помощника во многих делах, но нам велели включить балерину Елену Рябинкину. Так вот, попасть в число тех, которых подбирал сам райком, устремилась масса народу. Я не ожидал от некоторых наших активистов такого рвения к власти, а съезд ВЛКСМ был, конечно, символом такой власти. Закатывались истерики, подбирались лоббисты, пытались дать взятки. Ужас! Повторю, далеко не все так себя вели, но были и такие. Комсомол к концу 60-х годов уже начал деградировать. Коли уж затронул эту тему, выскажусь до конца, поскольку протекал этот процесс, можно сказать, у меня на глазах.

Выражалась эта деградация комсомола в том, что с годами он во все большей степени превращался из добровольного объединения молодежи во имя достижения общих целей в трамплин для достижения целей сугубо личных, карьерных. Загнивал комсомол сверху. Комсомольский аппарат и «усилиями» партийного руководства, и своими собственными установками стремился стать «малым аналогом» руководящей партии. Помню, как все больше и больше превращался ЦК ВЛКСМ в закрытое «правительственное» учреждение. И войти в здание ЦК на Маросейке простому комсомольцу было нельзя: строгая охрана, и вели себя большинство его работников как большие начальники, и особыми привилегиями стали они обладать. Свои санатории и дома отдыха, свои поликлиники, свои пайки – высшая власть! Один незначительный, но весьма характерный эпизод.

В гостинице ЦК ВЛКСМ «Юность» проходило какое-то международное молодежное действо. В перерыве заседания участников пригласили отобедать в ресторан гостиницы. Сижу с друзьями-коллегами, ем свою котлету. К столу подходит лощеный, хорошо вышколенный товарищ и просит пройти за ним. Иду. В отдельном зале за закрытой дверью, за столами с совсем другими блюдами, чем у нас, сидят комсомольские «вожди» во главе с Геннадием Янаевым (будущим вице-президентом России). Тот, не переставая жевать, не пригласив присесть, тоном большого босса стал давать мне какие-то руководящие указания. Повторюсь, мелочь, но весьма показательная. Но главное, конечно, не в поведении комсомольских вождей, хотя и это важно, а в том, что из комсомольской работы уходила самодеятельность, инициатива. Она не только не поощрялась, но зачастую наказывалась. Делать надо было только то, что спускалось сверху, что одобрялось вышестоящим начальством. Формализм, показуха, желание угодить начальству, да и перерождение самого этого начальства убили живую сущность добровольного объединения активной молодежи, каким изначально и был комсомол. Вернемся к 14-му съезду ВЛКСМ.

На самом съезде царила атмосфера праздника, какого-то всеобщего энтузиазма. С каким восторгом смотрели все на Юрия Гагарина, который вносил в зал знамя ВЛКСМ! Много лет спустя знакомые рассказывали мне, что в музее Гагарина в Звездном городке видели мой большой портрет. Почему, откуда?! Оказывается, Гагарина, несущего знамя комсомола, сфотографировали в тот момент, когда он поравнялся со мной. Дело в том, что руководителей делегаций старались рассаживать на крайние места у прохода (наверное, потому, чтобы они никого из своих не выпускали, когда не надо). Московская делегация сидела в первых рядах. Вот я и попал в объектив вместе с первым космонавтом.