Интерлюдия Томаса

Совершив второй акт ужаса, первый — с грузовиком, второй — с баллоном пропана за первые полчаса все еще розовой зари, я добираюсь до тени первых деревьев, которые растут у коттеджей. Там сталкиваюсь с пузатым мужчиной с венчиком рыжих волос вокруг обширной лысины, совсем как была у брата Тука. Хотя утро довольно прохладное, выглядит он всем довольным отпускником в бананово-желтой рубашке поло, шортах-бермудах цвета хаки, белых носках и сандалиях.

— Что там происходит? — нервно спрашивает он, когда мы оказываемся рядом.

Я выпаливаю, словно из пулемета:

— Восемнадцатиколесный трейлер упал с обрыва, разбился на лугу, что-то взорвалось, думаю, бомба, водитель, наверное, мертв, и еще пожар. Кошмар.

Перспектива великолепного зрелища так вдохновляет его, что с быстрого шага он переходит на бег.

Помимо коттеджей, в которых поселили нас с Аннамарией, заняты еще пять. Если события у ресторана и разбудили других жильцов, кроме этого отпускника в бермудах, то они из коттеджей еще не вышли.

Я рассчитывал найти автомобиль какой-нибудь старой модели, завести который без ключа зажигания куда проще, чем большинство современных легковушек и внедорожников. Мне совершенно необходимо добавить к моему послужному преступному списку еще и кражу автомобиля. К счастью, рассказом о взорвавшемся баллоне с пропаном я отвлек отпускника в тот самый момент, когда он загружал чемоданы в багажное отделение джипа «Гранд Чероки». Водительская дверца распахнута. Ключ в замке зажигания.

Я едва не благодарю Бога за такой подарок, но тут же думаю, что это нехорошо.

Захлопываю заднюю дверцу, сажусь за руль, захлопываю водительскую дверцу и завожу двигатель.

Салон внедорожника очень сильно благоухает цветочной отдушкой лосьона после бритья, и возникает мысль, что никто не смог бы им пользоваться, за исключением бородатых леди, которые после возвращения с ярмарочного шоу наконец-то могут побриться, не ставя под угрозу источник их средств к существованию.

«Чероки» припаркован между двух коттеджей. Я выезжаю из прохода между ними, поворачиваю направо, еду к лесу. Вскоре лужайка уступает место дикорастущей траве, потом опушка, и вот я уже лавирую между деревьями, благо растут они на достаточном расстоянии одно от другого. Скорость, конечно, маленькая, то и дело ветви разлапистых елей скребут по крыше. Это менее цивилизованная часть «Уголка», где еще действительно можно найти хоть какую-то гармонию.

Моя главная забота — не проколоть колесо до того, как я доберусь до нужного места, но к тому моменту, когда я выезжаю на противоположную опушку, все колеса целы. Я паркую внедорожник в тени деревьев, рядом с лугом.

Парень в бермудах скоро обнаружит, что его внедорожник угнали, но подумает, что «Чероки» уже покинул «Уголок гармонии» и катит к Прибрежной автостраде. Ему и в голову не придет, что кто-то мог загнать внедорожник в лес за коттеджами. Я надеюсь, что он позвонит в управление шерифа округа даже в большем волнении, чем то, которое заставило его бежать к обрыву, чтобы глянуть на свалившийся вниз восемнадцатиколесник.

Я хочу, чтобы он позвонил копам, и надеюсь, что кто-то позвонит в окружное отделение Агентства охраны природы. Чем больше сирен, чем больше огня, чем больше шума и суеты, тем для меня лучше. И вот о чем еще мне хочется попросить этого парня в бермудах: не надевать носки с сандалиями.

Выбираясь из «Гранд Чероки», я с опаской смотрю на землю: боюсь змей, потому что, как я и отмечал ранее, страдаю легкой степенью офидиофобии. Конечно, я не могу утверждать, что скорее совершу харакири, если пойму, что змея твердо намерена вонзить в меня свои зубы, но, наверное, наложу от страха в штаны. Я также остерегаюсь скунсов, а особенно енотов, самых ужасных лесных плохишей. Вырос я в пустыне Мохаве, где никаких лесов нет, поэтому деревья, папоротники и рододендроны кажутся мне зловещими.

Мне нужно найти удобный пункт наблюдения, чтобы увидеть большую часть «Уголка гармонии» и правильно оценить эффект моей преступной деятельности. Когда я выхожу из леса, краем глаза замечаю движение справа и от неожиданности вскрикиваю, но нападение врага оборачивается четырьмя белохвостыми оленями, которые убегают от запаленного мною огня. Когда они проскакивают мимо меня, на расстоянии каких-то десяти футов, я шепчу им вслед: «Извините, извините, извините».

И тут мне на плечо ложится рука.

Повернувшись, я оказываюсь лицом к лицу с Донни, мужем Дениз, автомехаником, которого Хискотт заставил порезать свое лицо. Глаза у него горят синим, словно газовые горелки, слезы ярости испаряются на них, а изуродованные губы растянуты в злобной усмешке, которая одновременно и презрительная ухмылка. Он говорит:

— Гарри Поттер, Лекс Лютор, Фидель Кастро, кем бы ты ни был, ты умрешь здесь.

Часть 3 В «уголке»

Я хочу, чтобы у вас по коже забегали мурашки.

Чарльз Диккенс. «Записки Пиквикского клуба»

Глава 19