Интернет как оружие. Что скрывают Google, Tor и ЦРУ

Кабельные и телефонные компании выступали за приватизацию, равно как и демократы с республиканцами в Конгрессе{320}. «Публичных дебатов о приватизации или какого-либо сопротивления NSFNET практически не было, – писали Джей Кизан и Раджив Шах в подробном расследовании приватизации интернета „Обмани нас раз – виноват ты, обмани нас дважды – виноваты мы“. – К началу 1990-х взгляды на телеком у обеих политических партий была основаны на политике децентрализации и конкуренции. Еще до приватизации NSFNET политики и ответственные за телекоммуникационную отрасль неоднократно и совершенно определенно давали понять, что владеть и управлять интернетом будет частный сектор»{321}.

Сенатор Дэниел Инуйе, демократ из Гавайев, был одним из немногих выборных чиновников в Вашингтоне, кто возражал против такой оптовой приватизации. Он хотел смягчить приватизационный напор и предлагал зарезервировать 20 % будущих мощностей интернета для некоммерческого использования НКО, местными общинами и другими общественными группами{322}. Он аргументировал это тем, что федеральное правительство финансировало создание сети и поэтому имеет право зарезервировать небольшую ее часть для общественного пользования. Но его скромное предложение не могло сравниться с промышленным лобби и приватизационной лихорадкой, охватившей его коллег из Конгресса.

В 1995 году Национальный научный фонд официально отстранился от NSFNET, отдав контроль над интернетом считанному числу частных сетевых провайдеров, которых фонд создал менее десяти лет назад. Никакого голосования в Конгрессе по этому поводу не было{323}. Никакого референдума или публичных обсуждений. Одно чиновничье решение – и схема Стивена Вольфа по приватизации сети, финансируемой государством, прошла без сучка без задоринки.

Через год президент Билл Клинтон подписал закон «О телекоммуникациях» 1996 года, который закрепил децентрализацию отрасли и впервые со времен «Нового курса» Рузвельта обеспечил практически неограниченное корпоративное владение средствами информации: кабельными компаниями, радиостанциями, киностудиями, газетами, телефонными и телевещательными компаниями и, конечно, провайдерами интернет-услуг{324}. Закон способствовал мощной консолидации, в результате которой за горсткой вертикально интегрированных компаний закрепилась большая часть американского рынка средств массовой информации. «Этот закон носит революционный характер и приблизит мир будущего», – заявил президент Клинтон во время подписания акта.

Горстка влиятельных телекоммуникационных компаний поглотила большую часть приватизированных провайдеров NSFNET, созданных на средства Национального научного фонда. Региональный провайдер залива Сан-Франциско стал частью Verizon. Провайдера Южной Калифорнии, который отчасти принадлежал военному подрядчику General Atomics, поглотила AT&T. Нью-Йорк вошел в Cogent Communications, одну из крупнейших сетевых компаний в мире. Опорная сеть перешла к Time-Warner. А MCI, которая управляла опорной сетью вместе с IBM, слилась с WorldCom, что объединило двух крупнейших интернет-провайдеров в мире{325}.

Все эти слияния отражали процесс корпоративной централизации новой мощной телекоммуникационной системы, которая была создана военными и поставлена на коммерческие рельсы Национальным научным фондом{326}. Иными словами, родился интернет{327}.

На фоне этой консолидации появилось новое техническое издание, которое пересаживало утопические идеалы кибернетических коммун Стюарта Бранда на почву прыткого свободного рынка 1990-х. Оно подавало зарождающийся частный интернет как истинную контркультурную политическую революцию. Издание называлось Wired.

Whole Earth 2.0

Луис Россетто, долговязый модник с прической Патрика Суэйзи, запустил Wired в 1993 году. Он вырос на Лонг-Айленде в консервативной католической семье. Его отец, Луис Россетто-старший, управлял типографией, а во время Второй мировой войны занимался разработкой снарядов и производством оружия{328}. Младший Россетто поступил в Колумбийский университет в конце 1960-х и был там во время студенческих протестов против войны во Вьетнаме и милитаризации научных исследований со стороны ARPA{329}. Он видел, как его товарищи занимают здания и участвуют в жестких стычках с полицией, но не разделял их рвения{330}. Россетто находился по другую сторону баррикад. Он был против антивоенной политики левых, которая превалировала в радикальных студенческих кругах Нью-Йорка. Он возглавлял клуб республиканцев Колумбийского университета и был убежденным сторонником Ричарда Никсона.