Интервью. Невиновны во сне

Дж. В.: Как, по-вашему, все повернется на этих выборах?

Т. У.: Я не знаю. Надеюсь, что он проиграет. Я молюсь, чтобы мы смогли как-то мобилизоваться и получить перевес и чтобы все, кто хоть немного верит в идеалы, о которых мы тут говорим, сделали так, чтобы этого ублюдка больше не было. Но сейчас все происходит через компьютеры, и, наверное, можно подтасовать. Такая огромная машина. Мы теперь Соединенные Штаты Мира. Это не просто страна, речь о мировом господстве. Мало кто готов принять то, что происходит в действительности.

Дж. В.: Не знаю, знаете ли вы, но есть такая компания, называется «Диболд», она делает машины для голосования, которые работали во Флориде. Одна из таких машин в двухтысячном году в округе Волусия зарегистрировала шестнадцать тысяч голосов против Гора. А вот в чем вся соль: исполнительный директор «Диболда» (Уолден О’Делл) одновременно занимается сбором денег на избирательную кампанию Буш—Чейни.

Т. У. (саркастически): Никакой связи.

Дж. В.: Эти машины очень легко хакнуть, ими можно манипулировать, все задокументировано. Каждый голос — всего лишь электронный всплеск, правда. Были разговоры, чтобы заставить машину делать распечатку, тогда, если кто-то захочет пересчитать, можно было собрать эти квиточки. Но «Диболд» гнет свое: «Это невозможно». А знаете, какие еще машины делает «Диболд»? Банкоматы.

Т. У.: Прошу вас. Я все чаще думаю, что это конец нашей цивилизации. Словно мы все исходим на дерьмо и ждем, когда спустят воду. Такое чувство, будто весь мир сейчас в огне.

Дж В.: Когда дело дойдет до полицейского государства, здесь, в лесу вам удастся просидеть довольно долго.

Т. У.: Скоро дойдет до того, что можно будет спокойно есть только то, что выросло у тебя в огороде.

Дж. В.: Вы против консервированных продуктов?

Т. У.: Господи, ну конечно. У меня во дворе большой огород.

Дж. В.: Что там растет?

Т. У.: Помидоры, кукуруза, баклажаны, кабачки, бобы, тыквы.

Дж. В.: Так как же у вас с Катлин получается сочинять вместе?

Т. У.: Мы просто швыряемся строчками, как будто мечтаем вслух. Когда пишем, мы в каком-то смысле впадаем в транс.

Дж. В.: Катлин приходит вместе с вами в студию?

Т. У.: Ну да. Мы продюсировали альбом вместе. Это как если бы она обвязывала меня вокруг пояса веревкой, спускала в колодец и кричала: «Немного левее, еще немного левее».

Дж. В.: «Circus» («Цирк» (англ.).) — в каком-то смысле шарманочный рассказ Уильяма С. Берроуза, который вы отточили до высочайшей за всю вашу карьеру остроты. Во многих альбомах у вас отличные словесно-голосовые пьесы — «Shore Leave» («Увольнительная на берег» — песня с альбома «Swordfishtrombones».), «9th and Hennepin», «What’s He Building?», но «Circus», мне кажется, лучше всех. У вас там есть Этель Лошадиная Морда. У вас есть Одноглазая Майра с Роем Орбисоном (Рой Орбисон (1936—1988) — один из пионеров рок-н-ролла, обладатель голоса диапазоном три-четыре октавы.) на футболке, она кормит из бутылочки орангутанга по имени Трипод. Это потому что у него три конечности?

Т. У. (смеется): Нет-нет. По-моему, он получил свое имя из-за того, что у него всегда стоит.

Дж. В.: У вас есть Элайн-Йодль, королева воздуха, с пузырьком слюны около ноздри и ржавой слезкой. И, наконец, шатер над застывшим трактором, — мне очень нравится эта фраза: «та музыка была как электрический сахар».

Т. У.: Это сон наяву. Мы просто воображали место, где я хотел бы работать. Был бы я пацаном и мечтал бы убежать с цирком, то именно с таким.

Дж. В.: А Болонка Мерфи?

Т. У.: Это ассистентка метателя ножей Похоронного Уэллса, ее привязывали к вращающемуся кругу. Вряд ли я согласился бы работать на человека, которого зовут Похоронный Уэллс, особенно если он бросается ножами.

Дж. В.: Еще одна прекрасная строчка: «Отличный адрес для всякой крысы».

Т. У. (смеется): Ну, это корабль, знаете. Когда они переплывают реку, они цепляются друг дружке за хвосты, сотни и сотни. И они всеядны. Жрут все подряд. Если посадить их в комнату с пустой консервной банкой, они съедят эту банку, наклейку, крышку, переварят и высрут. Есть такой миф, что им обязательно нужно постоянно что-то жрать, иначе у них вырастут зубы, проткнут другим концом головы и будут торчать, как рога.

Дж. В.: На самом деле это неправда?

Т. У.: Не знаю. Я не так уж много времени проводил с крысами.

Дж. В.: Давайте поговорим о вашем эпизоде с Игги Попом (Игги Поп (Джеймс Остерберг, р. 1947) — известный рок-певец из Детройта, со своей группой The Stooges стоял у истоков панк-рока.) и фильме Джима Джармуша «Кофе и сигареты». Эпизод был снят уже давно.

Т. У.: Десять лет назад.

Дж. В.: По-моему, вы держитесь там естественно. Я очень люблю Игги, но думаю, он правильно сделал, когда пошел в рок-н-ролл, а не стал актером.