Интервью. Невиновны во сне

Т. У.: Я практически живу в «Костко». Я как сорока. Таскаю домой бесполезный хлам.

Дж. В.: Значит, вы из тех, у кого газон перед домом завален запчастями машин, старыми птичьими кормушками и садовыми гномами?

Т. У.: Если бы я нашел для газона хорошего гнома, я не пожалел бы на него денег. Что до самого газона, то я оставляю его вашему воображению, потому что, если я скажу, что там па самом деле, вы все равно не поверите. В большинстве лекарственные травы и венерины мухоловки.

Дж. В.: Я с удивлением узнал, что «Mule Variations» по всему миру продалось около миллиона. Как вы к этому относитесь?

Т. У.: Наверное, хорошо. А что, нужно относиться плохо?

Дж. В.: Но что же это значит — такой артист, как Том Уэйтс, продает миллион своих дисков в то время, когда музыкальные студии твердят, будто имеет смысл заниматься только легко продающимися певцами?

Т. У.: Я не знаю, что это значит. Если бы они продавали садовые кресла, что бы это значило? Или цветочные горшки? Или карликовых пуделей? Что бы это значило? Это Америка — свобода предпринимательства.

Дж. В.: На «Real Gone» нет рояля — это специально?

Т. У.: Нет, я поставил инструмент в студии, но мы к нему так и не притронулись. Мы ставили на него стаканы. А я бросал куртку. Пока вы не сказали, я об этом даже не думал. Он у нас был вместо журнального столика. Сочинялось все вообще а капелла. Я начинал с губного ритма, прокручивал свои собственные циклы, а потом играл вместе со всеми. Это что-то совсем новое. Бывает, когда ты просто наговариваешь на магнитофон, ты даже не понимаешь, что это, но что-то через тебя прет, как будто читаешь заклинания или говоришь языками.

Дж. В.: Настоящий старый винтажный магнитофон?

Т. У.: Нет, четырехдорожечный, с «Sure SM-58» [микрофоном], в совсем маленькой ванной, с задержкой в четыре секунды и чудовищным перегрузом... Я вам скажу, что еще там нового. Урок танцев. Когда вам последний раз попадался на пластинке трек с уроком танцев?

Дж. В.: Какая это песня?

Т. У.: «Metropolitan Glide» («Столичное па» (англ.)). Там есть инструкция [в тексте], как нужно танцевать. И еще много всяких других танцев для мужчин. Это настоящий танец. Так часто делали в двадцатые годы. В некотором смысле я возрождаю традицию.

Дж. В.: Вы играете на инструменте под названием «бастарда». Что это еще за хреновина?

Т. У.: На ней играл Лес [Клэйпул]. Это как электрический стик с четырьмя струнами, как бас без корпуса. Вообще-то мы не собирались пихать на «Real Gone» всякие чудные звуки от левых инструментов. Идея заключалась в том, чтобы взять и сделать что-то такое, из чего получится хлеб и вода, кожа и кости, трехногие столы, простые трехминутные песни. Так это задумывалось.

Дж. В.: Когда вы начали работу над альбомом?

Т. У.: Черт, даже и не знаю. Пару месяцев назад.

Дж. В.: Вы раньше никогда не сочиняли и не записывали так быстро?

Т. У.: Хотелось закончить до начала лета. Когда дети не ходят в школу, дома сразу меняется парадигма. Они повсюду.

Дж. В.: Где вы его записывали?

Т. У.: Вышла путаница. Я записывал в «Дельте», и все думают, что мы работали в Миссисипи. Эта «Дельта» в Сакраменто.

Дж. В.: Из толевых лачуг Сакраменто вышло много великих блюзменов.

Т. У.: Думаете, я морочу вам голову. Это правда — «Дельта» из Сакраменто. Мы записывали в здании бывшей школы. Мне не нравится политика студий: работают как студия целый год, а потом ты приходишь. Мне нужно было помещение с необычным звуком.

Дж. В.: Давайте поговорим о скрытых цитатах в текстах «Real Gone». В «Sins of Mv Father» («Грехи моего отца» (англ,) ). вы упоминаете «Тайбернскую джигу».

Т. У.: Когда человека вешали, танец, который он исполнял на конце веревки, называли тайбернской джигой (Тайберн — место публичных казней в Лондоне.). Или по-другому — танец над пустотой, это как бы говорит само за себя. Почему в театрах традиционно нет спектаклей по понедельникам? Потому что вечер понедельника — это вечер, когда вешали людей. Кто же сможет конкурировать с вешаньем? Так что до сих пор по понедельникам в театрах темно.

Дж. В.: Думаю, многие удивились бы, узнав, что еще совсем недавно в нашей стране вешали публично.

Т. У.: Ну, так делается до сих пор. Просто немного цивилизованнее — смертельная инъекция. Как вы думаете, сколько времени прошло между изобретением электричества и электрического стула? Кажется, один день. Как вы думаете, через сколько времени после изобретения телефона с камерой кто-то засунул его себе в штаны? Меньше чем через день. Преступления всегда впереди техники, ждут, пока та нагонит.

Дж. В.: Расскажите, пожалуйста, о персонажах нового альбома. Там есть строчка: «Иисус из Назарета встретил Майка с пустырей» (Из песни «Sins Of My Father».).

Т. У.: Ну, если есть Иисус из Назарета, то должен быть и Майк с пустырей, Боб с парковки, Джим с реки и Стив из подворотни.

Дж. В.: Значит, был такой город Пустыри недалеко от Назарета?

Т. У.: Нет, Майк жил на пустырях. Иисус жил в Назарете. Это связано.