Интервью с Владимиром Путиным

О. С.: В ней говорится, что пакистанская разведка ISI сделала эту операцию возможной, открыв воздушное пространство и позволив США войти на территорию страны, чтобы захватить человека или убить его, при условии сохранении всего этого в тайне. Как вы знаете, операцию представили как нечто героическое, но по сути она была простым убийством. Со стороны пакистанских ВВС не было никакого противодействия, хотя они находились в боевой готовности на случай войны с Индией. Он приводит множество других свидетельств того, что реально произошло той ночью.

В. П.: Где нам лучше сесть, смотрите.

О. С.: Вон там будет хорошо. Вернемся к разговору об операции по уничтожению бен Ладена, что вы думаете об этом?

В. П.: Нет, я об этом ничего не знаю.

О. С.: Это возможно?

В. П.: Думаю, что возможно. Почему бы по партнерским каналам разведке Соединенных Штатов и соответствующим специальным службам Пакистана не договориться об этом? Конечно, они могли. Но я не могу это комментировать, потому что ничего об этом не знаю.

О. С.: А то, что он жил там с 2006 года практически как изгнанник, реально ничем не руководил и вообще был гостем Пакистана?

В. П.: Ну да, это возможно.

О. С.: Мы знали об этом, но реально ничего не делали до 2011 года, а потом пришли и легко расправились с ним.

О могуществе

О. С.: Окей, вы говорили, что вы — мировая держава, Россия — глобальная держава. Вы не использовали термин «региональная держава».

В. П.: А есть какие-то определения? Есть, наверное, вопросы, которые без России трудно решить. И в этом смысле это мировая держава. Например, нельзя решить вопросы, связанные с международной ядерной безопасностью. Например, нельзя, я думаю, решить глобально ряд вопросов энергетического характера. И в этом смысле Россия тоже мировая держава. Россия постоянный член Совета Безопасности ООН с таким же, как и у других постоянных членов, правом вето. Это означает, что целый ряд ключевых вопросов международной повестки дня без России решить невозможно. Но мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что после развала Советского Союза мы утратили 40 % производственных мощностей[78], а в наследство получили довольно разрушенную и устаревшую систему управления экономикой и технологией. Это, впрочем, дает нам определенные шансы на то, чтобы сделать решительные шаги по обновлению экономики и социальной сферы. Поэтому мы не преувеличиваем наше значение и вообще не стремимся к тому, чтобы завоевать статус сверхдержавы. Нам это не нужно, потому что статус сверхдержавы предполагает известную нагрузку, прежде всего в сфере финансов и экономики. Зачем нам это нужно? Нам это совершенно ни к чему.

О демократии и свободе

О. С.: В предыдущие два дня вы не раз повторяли, что Россия — демократическая страна. Ваши критики в Америке — а их немало — говорят, что Россия не демократическое, а классическое авторитарное государство. Ваш парламент не принимает серьезных решений. У оппозиционных партий ограниченный доступ к телевидению, а ваша партия доминирует в средствах массовой информации. Зарегистрировать оппозиционную партию очень сложно. У вас нет судебной независимости — впрочем, насколько я знаю, это старая проблема России. В России притесняют геев. Все это часто высказывают в ваш адрес. Мне бы хотелось, чтобы вы воспользовались возможностью и ответили на это сейчас.