Интервью с Владимиром Путиным

О. С.: У Саудовской Аравии и России очень глубокие отношения, но очень тесные отношения и у Соединенных Штатов Америки с Саудовской Аравией. Глядя на эту шахматную доску, я бы еще задался вопросом, кто управляет кем, иногда американцы утверждают, что Саудовская Аравия говорит им, что делать на Ближнем Востоке. Не знаю, известно ли Саудовской Аравии о санкциях, у них есть свои собственные проблемы. Может быть, американцы требуют, чтобы Саудовская Аравия поддерживала эти санкции, поскольку Россия поддерживает Иран.

В. П.: Мы не лезем в отношения между другими странами. Но Соединенные Штаты всех хотят демократизировать. Не думаю, что монархиям Персидского залива это особенно нравится. На самом деле я бы на их месте задумался, что дальше будут делать Соединенные Штаты. Полагаю, что они, конечно, думают об этом. Действительно, если уж последовательно заниматься демократизацией, то каким может быть следующий шаг? После Сирии, после Ливии, после Египта. Мне кажется, что лучше было бы учитывать традиции, историю, религиозные особенности тех и других стран. Очень трудно переложить даже эффективно функционирующие механизмы власти и устройства государства на другие регионы мира. Лучше все-таки с большим уважением относиться к тому, что есть. Если и поддерживать, то аккуратно, интеллигентно, изнутри, а не навязывать нечто извне.

О. С.: Я слышал, некоторые утверждают, что единственный путь к решению сирийского конфликта, это раздел Сирии на 4–5 частей. Возникает вопрос, что могут представлять собой эти части?

В. П.: Есть много вариантов, наверное. Мы всегда исходили из необходимости сохранить территориальную целостность страны. Надо думать не только о том, чтобы сейчас что-то успокоить, а смотреть на шаг вперед, что будет завтра. Если разделить, не придем ли мы к вечному противостоянию между разделенными частями? Поэтому нужно очень аккуратно относиться к этому и предпринять максимальные усилия, чтобы все конфликтующие стороны, за исключением террористических организаций, нашли платформу для совместной работы.

О. С.: Сыграли ли американские санкции в отношении Ирана свою роль в его склонении к заключению сделки по ядерному оружию с Керри?

В. П.: Вы меня часто спрашиваете о том, что не входит в мою компетенцию.

О. С.: Это правда.

В. П.: Наши американские друзья считают, что эти санкции сыграли определенную роль. Иранцы говорят, что они никогда не планировали никакой ядерной военной программы. Вопрос заключался в том, чтобы снять озабоченность международного сообщества по этому вопросу. Постепенно это было сделано. При этом иранцы получили то, чего они хотели, а именно право проводить исследования в ядерной сфере и развивать ядерную мирную программу, включая получение определенного объема обогащенного урана. Вроде как все довольны этим результатом.

О. С.: Иными словами, вы не даете однозначного ответа. Вы не уверены в том, что эти санкции сыграли роль?

В. П.: Как сами иранцы рассказывают, эти санкции побудили их принять ряд мер по развитию собственной промышленности, реального сектора экономики. Но, наверное, некоторые элементы, связанные с ограничениями, были непростыми для них. Конечно, они хотели это закончить.

О. С.: Насколько мы близки были к войне в Сирии, когда вы вели переговоры с Асадом и Соединенными Штатами об уничтожении химического оружия?

В. П.: Мне кажется, достаточно близко. Опасность была очень велика. Я считаю, что президент Обама тогда принял очень правильное решение. Мы смогли с ним договориться о совместных действиях[130]. По сути, он проявил лидерские, как у вас любят говорить, качества. Благодаря совместным действиям мы ушли от обострения конфликта.

О. С.: Очень многие не знают, какое решение в итоге приняли бы конгрессмены. Многие склонялись к тому, чтобы принять меры в связи с нарушением этой красной линии, о которой говорилось, но другие считали, что проголосовали бы против решения о принятии участия в конфликте.

В. П.: Это естественно. Сколько людей, столько и мнений. Но только на одном человеке лежит ответственность за принятие решений. Самое плохое — дискутировать бесконечно и не принимать никаких решений.

О. С.: Очень многие утверждают, что после того, как вы выступили на международной арене и помогли Обаме, вы стали новой целью конгрессменов-неоконсерваторов, на которую они готовы были обрушиться.

В. П.: Возможно. Пускай развлекаются.

О. С.: Вы подошли тогда так близко к черте, и, по всей видимости, вы снова близко от черты. Этот ваш президентский срок очень непростой.

В. П.: А когда было простое время? У нас никогда не бывает простых времен. Надо просто благодарить Господа за то, что он дает возможность послужить своей стране.

О. С.: У вас было очень много возможностей проявить это на практике, вы демонстрировали поразительное хладнокровие при разрешении сложных ситуаций. Я думаю, что миллионы людей обязаны вам своей жизнью и даже не знают об этом.

В. П.: Ну… наверное.