Интервью с Владимиром Путиным

ВП: Ну и до этого. У нас уже были планы, мы их реализовывали. Мы просто усилили дисциплину исполнения этих планов, финансовую дисциплину, технологическую. На сегодняшний день наши силы ядерного сдерживания находятся в очень дееспособном состоянии, и это наиболее модернизированная на сегодняшний день часть российских вооруженных сил. В том числе системы преодоления систем противоракетной обороны.

О. С.: Окей, теперь я хотел бы переключиться с 2008 года на украинский кризис. Мы уже говорили об этом во время моего первого визита, но я понял, что задал не все вопросы. И я хочу, чтобы вы еще раз обрисовали ситуацию, внесли ясность в нее, поскольку это важно для тех, кто будет смотреть фильм или читать книгу.

В. П.: Да, конечно. Ясность действительно требует больших усилий, потому что ваши коллеги, западные журналисты, очень талантливы и способны убедить людей, что черное — это белое, а белое — это черное. Например, трагические события, связанные с нападением на Южную Осетию. Господин Саакашвили публично заявил о том, что он отдал приказ войскам начать эту акцию, причем один из его высокопоставленных военных выступил даже по телевидению и сказал об этом. Я не поверил своим ушам и глазам, когда увидел, что западные средства массовой информации обвиняют в этом нападении Россию. И главное, миллионы людей во всем мире в это поверили. Это потрясающая способность ваших коллег в США и в Европе. Вы все очень талантливые люди. Но, когда наши журналисты начинают защищать российские национальные интересы, занимают определенную позицию, их тут же объявляют рупором кремлевской пропаганды, что меня очень огорчает.

О. С.: Это двойной стандарт. Хотел бы я видеть дебаты между мистером Саакашвили и вами — было бы здорово увидеть вас обоих в одной комнате.

В. П.: Мы с ним встречались многократно.

О. С.: Вы уверены, что он сумасшедший?

В. П.: Я так не говорил.

О. С.: Мне казалось, вы назвали его безумцем?

В. П.: Я так не говорил. Мне говорили об этом мои западные партнеры. А я никогда не позволяю себе таких высказываний в отношении коллег — действующих и даже бывших.

О. С.: Когда вы последний раз встречались с ним?

В. П.: Я уже не помню. Но, конечно, до трагических событий, связанных с Южной Осетией.

О. С.: А после войны, нет?

В. П.: Нет. Но я ему много раз говорил: «Михаил Николаевич, ни в коем случае не допустите каких-то кровавых событий. Если вы хотите восстановить отношения с этими частями Грузии, вам нужно действовать очень аккуратно». Эти трения и противоречия возникли очень давно, десятилетия назад, если не столетие, еще в 1919 году, когда распадалась империя. Они объявили тогда, что хотят остаться в составе России. И тогда в отношении них применялись очень жесткие меры военного воздействия, которые местные жители до сих пор считают массовым истреблением людей и геноцидом. Поэтому, чтобы все это преодолеть, нужно терпение и определенное дипломатическое искусство.

О. С.: Да, понимаю.

В. П.: Этого, видимо, не хватало у тогдашнего руководства Грузии. Сегодняшнее руководство Грузии считает, что эта акция Саакашвили является огромным преступлением, прежде всего против самой Грузии и грузинского народа, потому как привела к тяжелым последствиям.

О. С.: Я был шокирован, когда Шеварднадзе, которого я уважал в бытность его министром иностранных дел при Горбачеве… Вы можете не соглашаться со мной, но я был шокирован, когда он хотел присоединиться к НАТО и в то же время, как я слышал, погряз в коррупции[153]. А он был очень уважаемой фигурой в 1980-х годах.

В. П.: Ну, все течет, все меняется…

О. С.: Это правда. Давайте коротко — Обама занимает кресло президента, возьмем период с 2008 года до украинского кризиса. Насколько я помню, ничего крупного, кардинального не произошло, за исключением Сноудена в 2013 году[154]. Россия предоставила ему убежище и тем самым огорчила Америку. Происходило ли что-то еще заметное в этот период в отношениях между вами и США?

В. П.: Ну как же не происходило? Прежде всего, когда закончился срок пребывания у власти президента Кучмы — боюсь ошибиться, какой это был год, — начались президентские выборы. Выиграл господин Янукович, но оппозиции это не понравилось, начались массовые беспорядки, которые были активно поддержаны и Соединенными Штатами, и Западом, и Европой. Объявили третий тур голосования в нарушение конституции страны. Это само по себе уже можно считать переворотом. Тогда к власти пришли абсолютно прозападные политики — господин Ющенко, госпожа Тимошенко. Не могу сказать, что мы приветствовали такой способ изменения власти. Я тогда уже говорил, что на постсоветском пространстве особенно нельзя допускать нарушения конституции. Но хорошо, что там хотя бы без крови все закончилось.

О. С.: Обсуждали ли вы по телефону с Обамой эту проблему?