Интриганки

Накопленные Ростиславой ресурсы позволили ей завершить ещё одну интригу, начатую ею совершенно случайно на том же Ольденбургском турнире и сопровождавшуюся громадной природной катастрофой.

Ольденбург, май, третий день турнира.

Сегодня был нормальный бугурт: сшибки оруженосцев. С деревянными копьями и мечами, без железных доспехов на теле и толпы пешцев под копытами коней. Молодые ребята от 12-13 до 21-24 лет. Первая цифра - по земскому праву, вторая - по ленному. Переход из детства в юность, переход из юности во взрослость. Нет ни таких разорительных выкупов, ни захвата в плен. Но, конечно, кони, упряжь и верхняя одежда - меняют владельцев.

"Онижедети" - одни не стесняясь радуются, другие - скрипят зубами, третьи - рыдают. Кто - от обиды, кто - от боли. От подзатыльников своих господ-рыцарей, от презрения родственников. Всё как у больших, только эмоции ярче - юноши.

Герцогиня, отсидев "обязательную программу", отправляется в свои покои, когда к ней подходит вовсе не юноша. Весь... побитый. Хромает, рука на перевязи. По лицу - гирлянда синяков. В обрамлении длинных, блондинистых, завитых на концах по нынешней моде, локонов. На этом фоне красочно смотрятся большие грустные опухшие подбитые карие глаза.

-- Ваше Высочество. Прошу простить меня. Я не мог прежде выразить свою благодарность. За ваше участие в моей судьбе. Как мне передали, когда в первый день турнира мой давний враг со своими присными напал на меня, и я, сбитый уже на землю и придавленный конём, молился лишь о детях своих, не ожидая возможности увидеть их вновь, ваше вмешательство, ваш совет герцогу, спас мне жизнь. Сиротская доля миновала моих детей. Они всегда будут молиться за вас. Я - ваш вечный должник.

Ростислава в растерянности разглядывала это, весьма разноцветное, впервые ею видимое лицо. Потом взгляд скользнул ниже. На сюрко вышит красный лев. В золотом поле, весь красный.

Тю! Так это ж голландец! Как его... в радугу...

-- Граф Флорис. Вы преувеличиваете. Ваше спасение, как и всё в этом мире, в руках божьих. Но я рада, что господь выбрал меня в качестве орудия для благого дела. У вас нынче пятеро? Было бы весьма грустно, если бы они осиротели.

Герцогиня ещё раз внимательно осмотрела собеседника. Освещение... отвратительное.

-- Мне не нравится ваш левый глаз. Кажется, идёт нагноение. Вот что, Флорис, пойдёмте-ка в мои покои. У меня хорошие лекари. А вы нуждаетесь в качественном лечении.

Рада, выспавшаяся за день, выгнала прислугу графа, а самого загнала в корыто мыться. Потом, ругаясь на двух языках, с парой помощников принялась колдовать над многострадальным многоцветным графским телом. Тут в комнату заскочила уже переодевшаяся в домашнее платье Ростислава:

-- Как дела?

Флорис, разложенный обнажённым на столе, дёрнулся от голоса герцогини. И был остановлен рыком лекарки:

-- LЭge! Nicht bewegen! (Лежать! Не шевелиться!)

Из не столь многих слов местного медицинского лексикона, выученных Радой, вот эти получаются лучше всего.

Пришлось бедному графу изображать из себя тушку на разделочном столе у мясника. Не то гуся, который "прижарен", не то каплуна, который "заправлен". Под любопытствующим взглядом своей спасительницы. Герцогиня болтала с лекарями на своём непонятном языке. Те показывали его травмы и обсуждали методы лечения.

-- Мадам. Я... не думаю, что зрелище пострадавшего в турнирной свалке... представляет для вас интерес.

-- Отнюдь, граф. Вы первый турнирный боец, которого я наблюдаю в таком виде. До сих пор я работала с несчастными случаями или с раненными в реальных боях.

-- Вы?! Вы работали?!

-- Мне довелось провести некоторое время в помощницах у боярыни Рады. Принимать роды. И у другой лекарицы. Которая называет себя Марана. По нашему - богиня смерти. Там были и переломы, и ранения, и многое другое. А у вас, граф, довольно приличное тело. Видели бы вы, до какого состояния доводят себя некоторые мужчины! Пресс нормальный. Здесь болит? А здесь? Могло быть хуже. И вообще: очень хорошо, что вы попали ко мне. То, как были обработаны ваши раны... Но не волнуйтесь: у нас есть лекарства, которых нет в здешней стране. Очень... помогающие.

Наконец, совершенно смущённого и измученного графа, смазанного и перевязанного, с наложенными чистыми повязками и лубками, одели в халат, поскольку его одежда, вычищенная и постиранная, сохла, и провели к герцогине.

Узнав о стирке одежды граф едва не упал в обморок. В Европе верхнюю одежду не стирают принципиально. Только если попал под дождь. Как будет выглядеть его "красный лев на золотом фоне" после этих русских процедур...

Короче: всё пропало.

Оставалось только смириться, надеяться и получать удовольствие.

Жизнь довольно часто ставила графа в такую позицию в последние годы. Поэтому он сразу расслабился и приступил.