Интриганы

– Нравится? – оторвавшись от портрета, спросил пигмей. – Могу продать, у меня этой травы на продажу двенадцать с лишним тонн. Для одного, ясное дело, много, но, скажем, для университета или гимназии вполне подойдет. На тусовках и дискотеках дозы будут разлетаться, как горячие пирожки.

– Хорошая мысль, – сказал гость, выпуская густую струю дыма, пахнувшего перцем.

– Подготовь самолет, загрузим и отправим.

– Самолета у меня уже нет, только что отпустил. Но я попробую договориться с маршалом. Ему, думаю, лишний доллар не помешает. Так что жди, дату приема товара я тебе телефонирую.

– По рукам! – воскликнул мастер и продолжил бормотать над портретом губернатора.

То ли ворожба помогла, то ли еще что, но на другой день Французов проспал до обеда, отказался от водки и трезвым голосом распорядился созвать на вечер чиновников для обсуждения мер безопасности, необходимых для проведения шествия на предстоящем празднестве. Мостовой решил, что это целиком заслуга пигмея-целителя, и пилота наградили Орденом Мужества 3-й степени.

– Мы отправляли туда еще одного молодого человека, – вспомнил Астриль. – Обаятельный такой парень. Куда он делся?

– Пропал без вести. Операции с привлечением военно-космических сил без потерь не проходят, – объяснил маршал. – Другое дело – танки.

На самом деле маршал лгал: только вчера он встречался с молодым секретарем и передал ему крупную сумму для закупки той необычайной травы, которая отправляет людей в космические дали.

23

В сценарий праздничного шествия по инициативе Мостового были внесены поправки. Теперь шествие стало называться парадом. Губернатор должен был принимать парад, находясь на высоте, недосягаемой для возможных террористов. Для этого было решено установить на площади подъемный кран, в кабине которой будет сидеть Французов. Окна кабины оснастили пуленепробиваемыми стеклами.

Карачумов тут же потребовал для себя эксклюзивное право съемок губернатора в кабине подъемного крана для фильма «Губернатор у руля».

Праздничное шествие прошло без эксцессов. Портрет губернатора нес сам Мостовой. Эту честь он не доверил никому. Генерал ехал впереди шествия на открытой двуколке, подняв над собой портрет, и улыбался едва видимому с земли губернатору.

Сразу за генералом проскакали казаки, из-под фуражек которых выбивались вьющиеся чубы, и четким шагом промаршировала национальная гвардия в высоких барашковых папахах и красных штанах галифе. За гвардией следовали иерархи различных религий. Кардинал, митрополит, лама, имам и раввины (которых почему-то было двое), шли в одной шеренге, крепко взявшись за руки, что лишний раз доказывало единство религии и светской власти. Правда, раввины шли не рядом, а по разные края шеренги, и старались не смотреть друг на друга – их разделяли серьезные разногласия в толковании Талмуда. Но кого в наше время интересуют разногласия ученых раввинов?..

Затем проехали представители народов Севера на оленьих тачанках и стройные ряды колесниц с гербами губернии на бортах. Четким воинским маршем протанцевала рота музыкантов во главе с тамбурмажором. Из раструбов труб, басов и тромбонов вырывался на площадь бодрящий марш. Медные колеса колесниц, серебряные оленьи сбруи и начищенные до блеска музыкальные инструменты сверкали на солнце и слепили глаза зевак, толпящихся на тротуарах.

И наконец на улицу выползли танки – страсть и любовь маршала. Маршал стоял в люке головного танка с букетом цветов в руках. За танками образовалось пустое пространство.

Оркестр грянул гимн. Это был сигнал к движению празднующих масс.

На проспект выплеснулись толпы гражданских лиц в национальных костюмах. Шли баянисты, ветераны труда, спортсмены, девушки в кокошниках и со снопами пшеницы, сохранившейся с прошлых праздников, механизаторы, молотобойцы, циркачи на слонах.

Шли парикмахеры, портные, сапожники, кровельщики, инженеры, учителя, врачи.

Шли сексапильные секретарши в коротких служебных юбочках.

Шли бондари и кузнецы; шли белошвейки и цветочницы.

Шли охранники тюрем; шли судейские в мантиях и париках.

Шли бизнесмены и зеленщики, бармены, лавочники и фарцовщики; катили свои коляски рикши; дворники в белых фартуках несли на плечах метла. Короче, шел простой народ, на котором, как принято считать, земля держится. Хотя правильнее говорить, их земля держит. Не было только прозябавших на далеком острове промышленников и продавшихся им футболистов.

Губернатор приветственно махал всем рукой, но сквозь запылившиеся стекла кабины он виделся с земли каким-то смутным силуэтом.

Празднество продолжалось до позднего вечера, а вечером улицы осветил фейерверк. Люди пили, пели под караоке, танцевали. Губерния веселилась. И только одному Вольдемару Викторовичу, в праздничной суете забытому в кабине крана, было грустно и одиноко.

Часть вторая, политическая

1