Интриги дядюшки Йивентрия

– Я смотрю, вы в Бруже побывали. Не волнуйтесь, я там тоже была, так что в моем доме этой дряни нет. Гостиная там. – Она махнула рукой и продолжила хлопотать у плиты. – Один день проездом – и на всю жизнь лютая ненависть к прекрасному растению.

– Мы там провели пару недель.

– Бедняжки.

Гостиная тонула в сухом уютном полумраке, освещаемая одним лишь камином. Над ним висел темный старый портрет очень мрачного мужчины в самом расцвете сил с непокорно топорщащимися бакенбардами. Перед камином в круге света стояли два глубоких кресла, кожаный диван, накрытый пушистым пледом, и низенький журнальный столик. В темноте у противоположной стены поблескивал раструб газолинового самопевца.

Сьомирина прошлась по комнате. Она провела пальцем по корешкам книг, теснившихся в большом шкафу, и пошла разглядывать старые фотокарточки в восьмиугольных рамках, стоявшие на каминной полке. Люди на них, казалось, приплясывали в отсветах жаркого огня.

– Тут так уютно, – задумчиво сказала она.

Йозефик промычал что-то неопределенное. Он уже растекся в кресле и позволял язычкам пламени гипнотизировать себя.

– Я хочу сказать, что это совсем не похоже на дом одинокого человека. Тут все полно жизни, а не сожаления.

Йозефик вспомнил место, которое считал своим домом. Жалкая комнатушка над кабаком для несчастных. Грязные обои, которые он отчаялся отчистить, провисшая кровать, качающийся стул, кривой стол и шкаф явно не по размеру. Сейчас он был рад, что отправился в путь. Ничего ценного он позади не оставил. Не считая своего одиночества.

– Одиночество идет изнутри, – только и сказал он.

Сьомирина с блаженным вздохом повалилась на диван.

– Скажи, а ты одинок, Йозефик вир Тонхлейн?

– И не надейся, Похлада. Я не настолько разомлел, – с ленцой пробурчал молодой человек.

Они обменялись сумрачными взглядами, но вскоре уже радостно смеялись. Трудно описать, какими живыми они себя чувствовали. Стоило пройти через все трудности, чтобы получить только то, что на данный момент они были сыты и в тепле…

«И вместе», – подумали они хором. И оба смутились.

– Где же Йойк? – первой выкрутилась Сьомирина.

– О боги! – слишком живо отреагировал Йозефик. – Йойк! Йойк!

– Если вы про свою животину, то она тут, у меня, – крикнула с кухни хозяйка. – Прожорливая какая.

– Кажется, все в порядке, – плохо скрывая разочарование, сказала Сьомирина.

– Мда, – протянул Йозефик, опускаясь обратно в кресло.

Они сидели в неловком молчании, иногда обмениваясь испуганными, загнанными взглядами.

– И чего этот пирог так долго доходит? – не выдержал Йозефик.

Сьомирина сердито уставилась в окно и больше не оборачивалась. Она сидела прямая, как доска, и Йозефик видел по выражению ее спины, какой же он осёл. Окончательно его убедил в собственной черствости и тупости один-единственный шмыг, изданный Сьомириной.

Слова застряли в горле и мешали дыханию своими неповоротливыми тушами. Сердце трепыхалось так, что его поведение в пережитых ужасах можно было считать ровным, как работа часов «Шибель и Рох».

«Клятый Шибель и Рох! При чем тут они вообще? Говорить же так просто. Это как кататься на велосипеде: один раз научился – и никогда не разучишься. Или нет? О боги, почему я такой дурак?» Мысли мельтешили в виртонхлейновской голове, как пчелы в улье, но нужных слов не находили.

– Все так странно… – страдальчески прохрипел Йозефик.

Сьомирина сердито дернула плечом, стараясь сбросить его руку, а когда поняла, что его руки и рядом не было, презрительно фыркнула.

– Пирог! – пропела хозяйка, вплывая в дверной проем с подносом в руках. Она прошла по комнате с поразительной грацией. Ни одна чашка на подносе не звякнула, ни одна ложка даже на волосок не сдвинулась в своей вазочке. Хозяйка залила кипяток в заварной чайник. По комнате поплыл аромат далеких стран, морских путешествий, больших денег и относительно молодых, но прочных традиций.

– Рассказывайте же скорее! Я вся извелась. Думаете, у одинокой старой женщины отсутствуют потребности? Как и любой женщине, мне нужно утолять свое любопытство! Ха! Я от этого младшего Фыча избавилась, только чтобы первой все узнать. Впрочем, он вполне милый молодой человек, разве что слишком уж молодой, – протараторила вдова и, сложив руки на коленях, замерла в предвкушении.

– Я, право, и не знаю, что рассказать, госпожа Гренн. Мы довольно давно путешествуем и как-то не следим за происходящим в мире. Если кратко, у нас новостей нет.

– Нужны мне твои новости, мил человек, как ворону вакса! Хотела бы новостей, в лавке Китса газету бы купила. Редчайшие и крупнейшие издания со всех сторон обозримого света и немного из тени по разумным или неразумным ценам по желанию клиента. «Газетная галерея Р. Л. Китса, осн. по первому желанию» – лучшая газетная лавка во всем мире. Найти можно все: от первых робких липовых оттисков седой старины до современных шедевров печатной технологии. Спешите приобрести новинки этого года.