Иоанн Грозный (СИ)

         Матвей тут же  ускакал  из лагеря. Он пустился в Псков. Дороги были перекрыты стражей, стоявшей у рогаток с завалами. Матвей уговаривал пропустить его с беременной женой. Кто-то узнал в нем Годуновского приспешника. Скоро Матвей стоял у зубцов острога, пуляя в прежних то врагов, то соратников. Чего же Ефросинья? Раздавленная судьбой, она покорно следовала обстоятельствам. Куда нелюбимый муж, туда и она.

         26 августа неприятель двинулся на псковский кремль плотными толпами. Незащищенная рекой и рвом с водой стена подверглась ударам  вражеских орудий. Скрытые пушечным дымом осаждающие шли с лестницами на  приступ. Псковичи и московиты стреляли метко, лили на головы полякам и союзникам кипящую смолу, осыпали стрелами, не имея в избытке ружей и пищалей. Баторий не верил глазам, когда убедился, что падают его испытанные в боях воины,  пятятся, бегут прочь. Король стыдился неудачи в лагере, переполненном уважаемыми иноземными свидетелями: делегациями иезуитов, шведских и австрийских посланников, обоих сеймов депутатами. Отведя потрепанный авангард, Баторий накинулся на панов. Требовал в Вильно и Варшаве с Краковом поставить под ружье, копье, алебарду каждого двадцатого мужского жителя, обучить воинскому ремеслу и слать к нему под Псков.

         После нескольких безуспешных наскоков Баторий перешел к  правильной городской осаде. По слову короля поляки и венгры повели секретные траншеи к Покровским воротам для заложения заряда. Наш командир Иван Петрович Шуйский, воеводы псковские узнали от слухачей, землю слушавших, об опасной работе, угадали неприятельское намерение и в ответ заложили новые внутренние укрепления, деревянную стену с раскатами. Князя Андрея Хворостина, героя и брат героя, назначили возглавить смельчаков, определенных умереть  или отвадить ворогов от траншей.

         На углах крепости звонили каждый час. Духовенство ходило с непрерывными молебнами, кропя святой водой бойцов. Сословия соединились: пели жители, воины, нищие. Полководцы встали у гроба Всеволода Мстиславовича. Положив длани на богатырский меч меч, давали клятвы не сдать кремля. В польском стане Псков слышался  музыкальной шкатулкой, ощерившейся зубцами стен и башен, недававшимся день и ночь гудящим улеем.

         7 сентября с рассвета поляки с  высоты осадных туров открыли пальбу по русским укреплениям двадцатью тяжелыми орудиями. Громили стены меж Покровским и Свиными воротами и пробили бреши. Стефан Баторий на белом коне явился перед войском, провозвестив победу. Приглашенные на особый обед польские и союзные воеводы обещали королю ужинать в Пскове.

         Венгры, немцы, поляки, литовцы, русские изменники, запорожцы устремились к проломам в стенах острога. Командиры приказали распустить штандарты и бунчуки с жупелами. Беспрерывно стучали воинские барабаны, звали трубы. Осадный колокол низко гудел из псковского пчельника. Кроме сторожей, не показывался ни один воин. Неприятели думали, что псковичи сдают стены. уйдя во внутреннюю крепость. Но наши воины прощались с женами, благословляли  на сиротство детей. Все плакали. Воевода Шуйский торопил. И вот воины встали за деревянной стеной, ставшей видимой в дырах разрушенной каменной. Воины испытывали недостаток в огнестрельном стрелковом оружия, коими хвастали противники. Едино:  не желали  позора. Замучил враг топтать псковскую землю. Баторий вспоминал древнее право сажать в Пскове литовских князей, так было во времена русской слабости.  Псковичи выступали за родину и честь. С луками и стрелами против аркебуз и мушкетов.

         Русские осыпали противника ливнем стрел, будто не прошло триста лет, и мы по-прежнему были на Угре или Калке. Но меткий огонь оказался губителен. Неприятель густо падал. По телам  перебегал ров, врывался в проломы. Вот уже пали башни Покровская и Свиная. Взвились на них бело-красные с золотом орлиные знамена.

         Союзники неистово резались с псковичами, московскими стрельцами, нижегородскими и рязанскими детьми боярскими. С башен, занятых ландскнехтами и венграми просыпались на россиян пули. Защитников теснили. Те желали ближнего боя, где могли бы сравняться. Ножами умалить  преимущество. Внезапно в гуще сражающихся показался верхом на коне Иван Петрович Шуйский. Без сабли, неся  и показывая воинам образ Богоматери. С воеводой пришли пеше многие иереи. На носилках они открывали раку с костями Святого Всеволода. Огромный меч его несли на плечах трое дьяков. Пели не страшиться ворога, как не страшился Всеволод Мстиславович, пусть сравнивали противостоявших ему с тиграми.