Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

В марте 1988 года, уже после повышения цен, уполномоченные правительства передали архиепископу Домбровскому предложение выдвинуть кандидатами на выборах в местные советы людей, близких епископату, чтобы они выступали от лица прорежимных структур. Домбровский не поддался искусу: католики-миряне, заявил он, готовы баллотироваться от лица независимых организаций, но никак не от тех, что ходят под крылом партии[954]. Власть заискивала перед церковью. Прибывший в Щецин на праздник Божьего Тела глава Папского совета по делам культуры епископ Поль Пупар с изумлением отмечал: «<…> в этот день в христианской Италии и в Риме все работают, как в будни, а сам праздник отмечают в воскресенье. И вот я прилетаю в страну народной демократии по советскому образцу… несу в четверг по городским улицам Святые Дары, трамваи стоят, а передо мной идет коммунистическая милиция, народ же славит Иисуса Христа»[955].

С конца апреля 1988 года по стране снова покатилась волна забастовок. Епископат с согласия властей выступил посредником в переговорах, но неудачно. Правящая верхушка опять пустила в дело ZOMO. На какое-то время волну удалось сбить. В Гданьске стачка на легендарной верфи имени Ленина закончилась 10 мая походом рабочих во главе с Валенсой и Мазовецким к костелу святой Бригитты — неизменному месту сбора тамошней оппозиции. Никаких соглашений подписано не было. Зато внезапно тронулся лед в соседней Венгрии, где 22 мая ушел в отставку Янош Кадар — один из великих несменяемых, олицетворявших прочность советского блока.

В такой вот обстановке Глемп прибыл в Москву. Восьмого июня он встретился с главой Совета по делам религий Константином Харчевым и пошел в наступление, одним махом выложив наболевшее: «1. Организация католических епархий на Украине и в Белоруссии <…> католические общины в этих республиках, значительную часть верующих которых составляют лица польской национальности, не имеют организационной структуры, в рамках которой они могли бы развивать контакты <…> сотни тысяч католиков, проживающих в этих республиках, нуждаются в духовной опеке Ватикана. 2. <…> вопрос о расстреле польских офицеров в Катыни в годы Второй мировой войны <…> так как в настоящее время неизвестно, кто совершил это преступление, нельзя утверждать, что это сделали гитлеровцы… 3. <…> униатский вопрос — один из самых сложных. Существование униатов на Украине и в других странах — это факт. В Польше униаты имеют около 60 приходов, их общины имеются и во многих других странах <…> возрождение униатской церкви на Украине может создать политические трудности, однако… деятельность униатов в других странах, в том числе и в Польше, не создает проблем политического характера. Польская католическая церковь не препятствует деятельности униатов на территории ПНР и будет принимать участие в праздновании униатами 1000-летия крещения Руси в польском городе Ясная Гура…»[956]

Когда примас говорил это советскому чиновнику, он уже наверняка знал, что через месяц Горбачев приедет в Польшу. Вероятно, был в курсе и того, что с мая 1987 года действовала совместная польско-советская комиссия историков для выяснения спорных вопросов, на заседаниях которой польская сторона прямо обвиняла НКВД в катынском преступлении и требовала предоставить доступ к советским архивам (отчеты об этом будут опубликованы в феврале и марте 1989 года). Правда, в ходе июльского визита генерального секретаря в Польшу катынский вопрос не поднимался, а сам Горбачев лишь 13 апреля 1990 года передал Ярузельскому в Москве часть документов, относившихся к расстрелу польских офицеров. Но тема была, конечно, на слуху. Москва упиралась до последнего. А когда все же признала вину, попыталась уравновесить это встречным обвинением — 3 ноября 1990 года Горбачев велел собрать архивные материалы, касающиеся массовой гибели красноармейцев в польском плену в 1920–1921 годах. Так было положено начало «Анти-Катыни».

Столь же сложно шло решение униатского вопроса. Десятого июня 1988 года Виллебрандс, к неудовольствию РПЦ, встретился в Москве с вышедшими из подполья греко-католическими епископами Филимоном Курчабой и Павлом Василиком, а также тремя священниками. Месяцем позже Иоанн Павел II принял участие в двух греко-католических литургиях в Риме, причем произнес проповедь на украинском языке[957].

Однако РПЦ и власти СССР оставались непреклонны. Еще в ноябре 1988 года Совет по делам религий категорически заявлял: «Регистрация общин униатской церкви с их ориентацией на зарубежную украинскую католическую церковь — под каким бы названием ее не пытались восстановить — не имеет ни исторического, ни конституционного, ни церковно-канонического основания…»[958] А в апреле следующего года Совет запретил ввозить в страну украинский катехизис, подаренный римским папой, поскольку тот оказался греко-католическим (зато дал добро на ввоз белорусского катехизиса и Нового Завета на украинском языке)[959].