Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

А вот что сообщал несколькими месяцами позже советский генконсул уже из Кракова: «В текущем году в день празднования „божьего тела“ повсеместно отмечено значительное увеличение количества участников процессий, особенно за счет молодежи. Во многих случаях в процессиях принимают участие пожарные дружины со своими знаменами и духовыми оркестрами… По данным друзей в Кракове в процессиях приняло участие до 35 тысяч человек, это значительно больше, чем было в предшествующие годы». Консул особо остановился на выступлении Войтылы, который в своей речи «подчеркнул „историческое значение проходящей процессии, как первой после 1939 года“. Кардинал утверждал, что „нужны были огромные жертвы на Балтийском побережье, чтобы услышали призывы божьих людей Кракова“. Не можем забыть всех тех, — продолжал кардинал, — которые ценой своей жизни проложили дорогу к изменениям. Одним из этих изменений является сегодняшняя процессия за стенами Вавеля»[467].

* * *

Гереку несказанно повезло, что Гомулка успел договориться с ФРГ о границах. Теперь можно было пожать все плоды этого соглашения и со спокойной душой передать в распоряжение польского духовенства движимое и недвижимое имущество, оставшееся от немецкого клира на «возвращенных землях» — установление там постоянной церковной администрации превратилось в дело времени. Двадцать пятого января 1971 года правительство издало соответствующее распоряжение, изобразив добрую волю. Но примас уже понимал, что линия на конфликт будет продолжена. В этом его убедил обмен письмами с директором Управления по делам вероисповеданий, состоявшийся в конце декабря[468].

Новым ответственным за взаимоотношения с католической церковью был назначен член Политбюро Станислав Каня. Прежний, Зенон Клишко, ушел вместе с Гомулкой и целой когортой его соратников, что, между прочим, вызвало замешательство в руководстве движения «Знак», которое не имело контактов с Каней и тоже могло подвергнуться ротации. Подозрения усилились, когда в Госсовет включили Пясецкого, который занял там место, ранее принадлежавшее Завейскому.

Двадцать шестого января 1971 года Каня обсудил предварительные условия нового договора с секретарем епископата Брониславом Домбровским, а 3 марта Вышиньский встретился с недавно назначенным премьером Петром Ярошевичем. Беседы эти выявили полное несовпадение взглядов. Представители властей требовали не вмешиваться в политику и не допускать выпадов против тех или иных шагов правительства (в частности, закона об абортах), а иерархи настаивали, чтобы государство признало церковь юридическим лицом, позволило свободно издавать католическую литературу, отменило налоговую дискриминацию духовенства, урегулировало проблемы католических вузов и семинарий, прекратило антиклерикальную пропаганду, допустило священников на радио и телевидение и дало возможность строить храмы[469]. Все это было недопустимо для власть имущих. В сентябре 1971 года на совещании в МВД Каня заявил, что платить ту цену, которую заплатили в 1956 году (то есть разрешать уроки Закона Божьего в школах), власть не будет. Курс на раскол католической иерархии решено было продолжить[470].

Не добившись успеха в переговорах с Вышиньским, Герек сотоварищи попытались воздействовать на него через Ватикан. В конце апреля 1971 года директор Управления по делам вероисповеданий Александр Скаржиньский встретился в Риме с секретарем папского Совета по государственным делам Агостино Казароли. Начало речи монсеньора, выдержанное в духе соборных реформ, звучало многообещающе: «Ватикан признает различные пути общественного развития государств, выступает за сотрудничество польских властей с клиром в Польше и… не добивается для польской католической церкви привилегированного положения в стране». Однако дальше Казароли выдвинул ряд требований, которые партия считала неприемлемыми: признание за церковью юридического лица, гарантии обучения школьников Закону Божьему, рассмотрение правовых проблем нормализации отношений в Ватикане, а не в Варшаве, разрешение на строительство новых храмов[471]. Госсекретарь Святого престола явно проконсультировался перед беседой с Вышиньским или с кем-то из его окружения. Все это наводило чиновника на грустные мысли.

И все же партийная верхушка не теряла надежды. Воспользовавшись тем, что Павел VI решил беатифицировать Максимилиана Кольбе, в октябре 1971 года на церемонию отправилась официальная делегация из Варшавы, а еще выехала значительная группа паломников. При Гомулке такое и представить было невозможно.