Йога питания. Психология и философия здорового образа жизни

Что касается пищи и тела, то замутненное видение заставляет нас запутаться во всевозможных «можно» и «нельзя». И тогда мы усиливаем свой негативный настрой тем, что, например, пропускаем занятия по йоге и практикуем нездоровое отупляющее поведение (самые распространенные примеры – переедание и злоупотребление алкоголем). Замутненность видения усугубляется нашей шизофренической культурой питания, которая постоянно соблазняет и манит нас роскошными блюдами и одновременно образами безупречно сложенных тел. Все это на фоне непрестанно транслируемых медицинских предупреждений о пагубных последствиях привычек, которые в то же время поддерживаются современной культурой. Это приводит к негативным взаимоотношениям с нашим телом, основанным на страхе. «Как я могла себе позволить съесть это пирожное?» Такие мысли – только верхушка айсберга негативности, представляющего наше отношение к собственному телу. Другая крайность – люди, которые сидят на изнурительных диетах и истязают свои истощенные тела жесткими комплексами упражнений. В своем стремлении к идеалу они придерживаются режима, который граничит с пытками. Ни одна из этих стратегий не позволяет нам жить хорошо, и обе свидетельствуют о глубокой неразберихе, которая царит в современной культуре.

Йога питания поможет вам разорвать эту негативную схему и продемонстрирует, каким образом вы можете сознательно сформировать новое отношение к собственному телу, исполненное любви и приятия. Сегодня я слышала, как преподаватель йоги сказал ученикам, что самый сложный момент они уже преодолели – пришли на занятие. И это правда. Прийти на занятие, начать дыхательные упражнения и установить намерение, направленное на то, чтобы пробиться через склонность к критике, произнеся хотя бы одну маленькую аффирмацию, – уже это действие означает, что вы стали относиться к своему телу как к проявлению божественного разума, которое заслуживает заботы, а не является объектом холодных оценочных суждений.

Замутненное видение свойственно всем сферам человеческого опыта, однако, когда человек переживает любовную драму или утрату, этот эффект усиливается. Дисфункциональная привязанность, проявляющаяся в виде влечения и отвращения, обретает над человеком большую власть из-за эмоциональных (например, любовных) страданий и хаотичных попыток эту боль притупить. Когда мир перестает быть надежным и предсказуемым местом, тогда привязанности, эго и страх приобретают больший вес в человеческой психике. Мы формируем привязанность к определенным вещам, и это помогает нам примириться с обстоятельствами, находящимися вне сферы нашего контроля, и с чувствами, с которыми мы не можем справиться.

Когда мир перестает быть надежным и предсказуемым местом, тогда привязанности, эго и страх приобретают больший вес в человеческой психике.

Когда я была девчушкой лет двенадцати, пища стала для меня спасительным убежищем. Это был не сознательный выбор с моей стороны – все получилось так же естественно, как выпить воды, когда испытываешь жажду. У меня были очень близкие взаимоотношения с матерью. Я была робкой девочкой и видела в маме защиту. И вот вдруг она уехала. Всего на месяц. А месяц для двенадцатилетнего ребенка – долгий срок. Отец, чей брак с моей матерью трещал по швам, пребывал в глубокой депрессии – и находил утешение в выпивке и политическом шоу Уолтера Кронкайта по телевизору. Брат? В тот период он был обозлен и растерян – возможно, именно из-за этого он за год четырежды разбивал автомобиль. А я? Я ходила в школу, где водила компанию с умными, но не очень привлекательными девочками – и это мне отнюдь не льстило. А дома практически все время проводила перед телевизором. И находила утешение в сериалах «Остров Гиллигана», «Банда Брэди», «Мне снится Джинни»… Я была влюблена в Бобби, хотела быть похожей на Джинджер, потом на Маршу, любовалась длинными пшеничными волосами Джен, мечтала иметь изысканную и в то же время уютную спальню, как у Джинни. А еще я ела. Мне повезло, что это были семидесятые годы, потому что в продаже было намного меньше всякой вредной еды, чем сегодня. Моцарелла с солеными крекерами (гора крекеров), большая миска хрустящих рисовых хлопьев, йогурт «Данон» (фрукты на дне), тосты с маслом и салями… Однажды я сама съела целую большую пиццу на ужин, пока шла всего одна серия. Но в то время я не испытывала чувства вины. Я еще не успела растолстеть, и еда у меня еще не ассоциировалась со страданиями. Еда служила источником успокоения – я обращалась к ней, как к старой подруге, всегда готовой составить компанию и развеять мои печали, которые я даже не могла выразить словами. Помню, расправившись с целой пиццей, я просто удивилась, но стыдно мне не стало.