Йога Васиштхи Том 1

55–58. Атман, собственная природа, даже пребывая во всем в мире, совершенно не затронут чувством деятеля и наслаждающегося, оставаясь невовлеченным свидетелем. Существование мира заимствовано у этого тончайшего высочайшего чистого Сознания, и в нем пребывают, не затрагивая его, все наслаждения и действия мира. Этот мир никогда, нигде, никем и никак не создается и не разрушается, знание о деятеле и наслаждающемся – лишь результат разделенного видения человека. С высшей точки зрения, все это не отлично от света неизменного сияющего Сознания, все есть его пространство. Мир есть только название, знай его как безначальное Сознание, о демонша.

59–62. Это Сознание, чтобы сделать возможным видимый мир, отображает внутренние иллюзорные создания Сознания вовне, при этом твердо оставаясь в своей собственной природе. Слова о внутреннем и внешнем нереальны, они употребляются, дабы объяснить достойным искателям истину о трех мирах, которые есть только чистое Сознание. Видящий, достигая недостижимого, зрит самого себя как будто прямо перед собой, осознавая реальное как нереальное. И видящий никогда не становится видимым, которое нереально. Как можно стать тем, чего в тебе совершенно нет?

63–67. Сознание, являющееся глазу как видение, в отсутствие склонностей и понятий пребывает в своей изначальной природе, а создав видимое обращением к внешней форме, оно проявляется как видящий. Без видящего никак не может быть и бытия видимого, как без отца нет сына и без единства нет двойственности. Только сам видящий становится видимым, без видящего видимое не существует. Без отца нет сына и без наслаждающегося нет объекта наслаждения. Видящий, являющийся чистым Сознанием, способен создать видимое, как чистое золото способно стать браслетами и другими украшениями. Но видимое, будучи материальным и несознательным, не может создать видящего, как золотой браслет не создает золота.

68–72. Сознание творит своим осознанием видимые объекты, которые нереальны, но кажутся истинными в силу заблуждения, подобно тому, как в золоте видится иллюзия браслета. Пока видится браслет, не замечается само золото; так же, пока видится реальность в видимом объекте, не узнается сам видящий. Видящий, проявляясь как видимое, дает реальность видению, как золото пребывает реальностью золота в ощущении браслета. Видящий и видимое не могут ощущаться реальными одновременно; так если в далекой фигуре узнается человек, в ней становится невозможным узнавание животного. Воспринимая зримый объект, видящий не замечает себя самого, ибо в его видении собственная реальность становится как будто нереальной.

73–76. Когда благодаря пробуждению пропадает видимое, сияет только реальность самого видящего, как при отказе от восприятия браслета узнается само изначальное золото. Когда есть видимое, есть и видящий; когда есть видящий, зримо и видимое. Без одного пропадают оба, и не остается даже одного из них. Когда все познается таким образом Атманом, чистым Сознанием, остается лишь чистое Сознание, которое превосходит слова. Видящий, видимое и видение появляются в свете тончайшего высшего Сознания, подобно тому, как лампа освещает все вокруг.

77–80. В мудрости пропадают три понятия – знающего, знания и знаемого объекта, подобно тому, как в золоте исчезают браслеты и прочие украшения, пребывавшие в нем как нереальная видимость. Как нет объекта, даже немного отличного от элементов воды, земли и прочего, так же нет ничего отдельного от природы этого Сознания. Когда в силу природы вездесущего восприятия, будучи сущностью всех ощущений, появляется непосредственное восприятие единства, несомненным и естественным становится осознание единства всего. Нет разделения воли этого Сознания и результата, следующего за желанием, как волны не отделены от океана. Воистину, ощущение едино с тем, что оно ощущает.

81–85. Атман не разделен ни временем, ни пространством, ни чем-либо еще; будучи природой всего, он является сутью любого восприятия. Он реален благодаря своей природе осознания, но в силу его невоспринимаемости, в высочайшем Атмане, являющемся всем, нет ни двойственности, ни единства. Если есть двойственное, то есть и единое: они существуют вместе, подобно свету и тени. Ибо когда нет множественности, откуда взяться единству, с которым оно нераздельно? Если нет единства, то нет ни единства, ни множественности. В этом случае что есть, то и существует, будучи Сознанием. Поэтому двойственность и единство не отличны от Сознания, как текучесть не отлична от воды.

86–88. Как дерево находится в семени, так этот мир с разнообразными проявлениями пребывает в Брахмане, который не затронут им в силу своей неизменной природы. Поэтому даже двойственность не отделена от Брахмана, как браслет не отделен от золота. Обладающий знанием истины воспринимает двойственность, осознавая ее как нереальную. Как текучесть неотделима от воды, движение – от ветра, пустота – от пространства, так же нет множественности, отличной от высочайшего Ишвары.