Йога Васиштхи Том 1

52–55. Когда она сказала это, я согласился стать ее мужем, ибо кто в таком несчастном положении размышляет о кастовых различиях, законах и родовитости? Тогда девушка дала мне половину пищи подобно тому, как в давние времена Мадхави поднесла страждущему Индре половину нектара бессмертия. Я выпил напиток из плодов джамбу, съел пищу, приготовленную неприкасаемыми чандалами, и отдохнул там, погруженный умом в иллюзию. Потом, точно темная туча, скрывающая солнце, девушка приблизилась ко мне и нежно взяла меня за руку, будто собственную жизнь, оказавшуюся снаружи.

56–59. Она привела меня к своему отцу, страшному и грузному, грязному и ужасному видом, словно муки преисподней. Девушка шепотом рассказала ему об обстоятельствах нашей встречи; так пчела неслышно гудит возле уха слона: «Если ты позволишь, отец, он станет моим мужем». Отец сказал: «Да будет так!» – и в наступивших сумерках отвязал запряженных быков, как смерть спускает с цепи своих слуг. В конце дня, когда туманные облака и тучи пыли повсюду окрасились в красно-коричневые закатные тона, мы вышли из этого леса, полного демонов.

60–64. Вскоре, уже в сумерках, выйдя из огромного леса, мы добрались до деревни чандалов, как демоны-веталы, перелетающие с одного погоста на другой. Там повсюду валялись куски туш обезьян, кур и ворон, земля была пропитана кровью и летали тучи мух. Влажные внутренности животных были развешаны для просушки, привлекая птиц, кричавших в садах у домов. У дверей лежало множество просушивающихся жирных кусков мяса, над которыми кружили птицы; на виду у всех были растянуты шкуры животных, покрытые кровью. Мальчишки бегали с кусками сырого мяса в руках, вокруг них жужжали мухи, а старики-чандалы присматривали за детьми, прикрикивая на них.

65–67. Оказавшись в ужасном жилище дикарей, полном черепов и внутренностей, мы были похожи на слуг смерти, бродящих среди трупов во время разрушения вселенной. Мне торопливо подали пальмовый лист, на котором можно было сидеть, и я остался в этом новом доме своего тестя. Косоглазая теща с налитыми кровью глазами, посмотрев на меня, с удовольствием пробормотала: «А вот и наш зять!»

68–71. Затем, отдыхая на шкурах животных, мы поужинали пищей чандалов, олицетворяющей гору прошлых грехов. Истории и речи, которые я там слышал, были жестоки и весьма отвратительны, словно семена бесконечных страданий. Затем, в один из благоприятных для этого дней, когда на небе не было облаков и светили звезды, с различными ритуалами и церемониями, с подношением одежд и прочего черный отец отдал мне в жены эту ужасную темную девушку подобно тому, как грех причиняет боль.

72. Эти неприкасаемые собакоеды отпраздновали свадьбу громкими криками, напившись вина, оглушительно стуча в барабаны и танцуя, словно воплощения худших грехов.

Такова сарга сто шестая «Об иллюзии. Жизнь в племени» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 107. Об иллюзии. О страданиях.

Царь продолжил:

1–2. Что еще сказать об этом праздновании? Оно полностью захватило мои мысли, и с того времени я стал настоящим членом этого варварского племени. Веселье длилось семь ночей, потом прошли еще восемь месяцев, и моя жена отяжелела ребенком.

3–5. Она родила дочь, принесшую мне еще больше страданий; так плохой поступок влечет за собой несчастье. Девочка быстро росла, словно заботы у глупца. Спустя три года жена вновь родила ребенка, чернокожего сына, подобно тому, как дурной ум бессмысленно расставляет ловушки своих желаний. Затем снова родилась дочь, потом опять сын. Я стал семейным человеком и членом этого племени, живущего в лесу.

6–10. Таким образом прошли многие годы моей жизни с женой – в беспокойствах и страданиях, как наказание в преисподней за убийство брахмана. Порой я надолго уходил в лес и скитался там, бессильно страдая от холода, ветра, жары и боли, как старая черепаха, копошащаяся в пруду. Семейные заботы и беспокойства сжигали мой ум, и страдания разрастались, как пожар. Я носил из леса дрова в старых тряпках из коры, удерживая ношу на голове травяной лямкой, будто грешник, таскающий на себе груз своих дурных дел. В старой набедренной повязке, грязной, зловонной и полной вшей, я годами спал на голой земле под деревьями.

11–15. Я страдал, стремясь поддержать семью и жену, испытывая мучения от старости и холодных ветров, как лягушка, ютящаяся зимой в лесных укрытиях. Из-за бесконечных ссор и споров из глаз моих текли кровавые капли слез страдания и печали. Я проводил ночи в сыром лесу, питаясь свиным мясом, и в испуге прятался от ливней в убежище среди камней. Со временем урожаи, наливавшиеся силой дождей, оскудели. Из-за участившихся раздоров с недобрыми родственниками, окруженный со всех сторон страхом, ненавистью и шумными детьми, я был несчастен и жил, как в чужом доме.