Йомсвикинг

– Серебро мы переплавим. Так, чтобы никто не узнал его. Осенью мы сможем купить на него зерно. Но если вам удастся уплыть невредимыми, поклянитесь мне, что не забудете наш народ у реки и даруете нам пощаду, если судьба приведет вас сюда воевать.

Бьёрн отвечал, что наш путь лежит на юг и мы вряд ли сюда вернемся, но, если этому суждено случиться, ни мечи, ни огонь не угрожают ни речному хёвдингу, ни его роду.

Если бы мы с Бьёрном знали, что оказались так близко от Римуля, мы бы побоялись надолго оставаться здесь, у реки. Уже на следующий день мы доплыли до отмели, на которой убили наших преследователей. Здесь пристали к берегу и вместе вытянули лодку, спрятав ее в поросли молодых берез. Уже наступил вечер, но мы собирались прятаться, пока не станет совсем темно. Тогда мы хотели плыть дальше, и, если Один будет к нам благосклонен, люди Олава нас не заметят.

Пока мы ждали наступления ночи, я размышлял. Может, лучше бросить здесь лодку и пойти на юг по суше? Я смогу построить новую, когда мы выйдем к морю или наткнемся на другую реку. Но тогда нам снова придется блуждать по незнакомым местам. А мне казалось, будто все эти горы и склоны оставили нас в дураках, ведь мы шли столько дней, а оказались всего в половине дня пути по реке от той отмели, где начали свой путь. А еще я тосковал по морю, и чем больше об этом думал, тем больше тосковал. И наконец тоска совсем заглушила мой страх перед Олавом.

Только люди моря могут понять, как это бывает. Как море зовет нас. Мне кажется, Бьёрн тоже чувствовал что-то подобное, когда мы тем вечером залезли в нашу лодку. Должно быть, Один взирал на нас, он призвал своего сына, и тот ударил своим молотом, так что на западе загрохотал гром. На небе исчезли и звезды, и месяц, наползли тучи, и на нас обрушился такой яростный ливень, что пришлось вычерпывать воду из лодки.

Мы плыли по реке в кромешной тьме, и, только лишь почувствовав качку, поняли, что выплыли во фьорд. Корабля Олава мы не увидели, но, даже если бы он стоял у берега Римуля, мы бы не разглядели его.

Когда забрезжил рассвет, мы оказались посреди Тронхеймсфьорда. Мы промокли до костей, и люди, и пес, но никакое счастье не могло сравниться с нашим, когда мы подняли парус. Мы закрепили шкотовые углы на клевантах у кормы и, подгоняемые течением и береговым ветром, быстро заскользили мимо мыса, у которого произошла битва с Эрлендом Хаконсоном. Отсюда мы пошли тем же путем, по которому приплыли на кораблях Олава. Позже тем же утром, когда сквозь тучи пробились первые солнечные лучи, мы уже вышли в открытое море.

19 Лишь отважные

О нашем путешествии на юг я мало что помню. Мы старались держаться фарватера, насколько это было возможно, и разбивали лагерь, когда море сильно штормило. Суда Олава мы не видели, зато нам попадались хутора, мимо которых мы всегда шли в обход. Никто не должен был знать, куда уплыли братья Тормудсоны.

Нам потребовалось двенадцать дней, чтобы добраться из Трёнделага до южного побережья Норвегии. Здесь нам предстояло принять важное решение: стоило ли нам подняться до Вика, пересечь фьорд в самом узком месте и двигаться дальше вдоль берега вниз до нашего родного Вингульмёрка, а оттуда уже до Ранрики, Гёталанда и Сконе? Или же нам следовало остаться в открытом море и надеяться на то, что рано или поздно мы доберемся до Ютландии? Нам понадобилось много времени на то, чтобы добраться сюда, потому что лодка была простой, не особо пригодной для дальнего плавания, поэтому мы старались по возможности держаться поближе к шхерам и островам. Если бы мы попали в шторм, то справились бы. Но в Вике мы могли натолкнуться на людей, поддерживающих Олава, или же на него самого.

У нас был вечер и ночь на размышления. Могу даже припомнить, что возле каких-то шхер в устье фьорда в судно попала вода, как потом мы сидели, укрывшись от ветра в ложбине скал. Там мы провели ночь. Бьёрн крепко спал, подрыгивая ногами во сне, совсем как собака. Фенрир очень беспокойно вел себя в ту ночь. Он постоянно спускался к воде и выл, а меня преследовало чувство, что рабский ошейник ждал нас, если мы останемся в Норвегии. Возможно, я слышал шепот Одина, когда в предрассветных сумерках готовил шнеку к отплытию. Море успокоилось, лишь небольшие барашки ветер гнал с берега на юг. Именно стоя наверху и укладывая парус, я увидел боевые корабли на западе.

Два были отчетливо видны, третий появился, когда я поднимал Фенрира на борт. Потом я разбудил Бьёрна, мы столкнули шнеку в воду, подняли гик и отплыли.

Были ли это корабли Олава, я не знаю. Шнека шла под всеми парусами в южном направлении, и вскоре мы потеряли из виду и боевой корабль, и берег. Мы ушли уже очень далеко, но решили продолжать путь, пока нам дул попутный ветер. Если бы ветер стих, мы могли бы грести веслами. Наша узкая лодка прекрасно вела себя в безветренную погоду, быстро передвигаясь по морю. Бьёрн был уверен, что земля покажется до наступления сумерек.