Йомсвикинг

Поэтому я просто ждал, как решится моя судьба. В эти дни нам как раз привезли лес, и Аслак приказал нам отправляться к корабельным плотникам, чтобы подготовить балку для киля и корабельные доски для немедленного строительства нового драккара. Не было ни одного человека более рьяного, чем я. Я тесал доски до позднего вечера, останавливаясь лишь для того, чтобы попить. На то, что в Йомсборге появилась сотня новых обитателей, я сразу обратил внимание. Я видел их утром, когда шел с датским топором на плече, чтобы позаниматься с Крестьянином среди холмов, я видел их и среди бела дня, когда возвращался, чтобы поесть. Они раскинули палатку на дворе и старались держаться в тени, они лежали на своих судовых рундуках, спали или играли в кости. Это был Торкель со своими людьми, которых теперь держали в заложниках. План Вагна был очень прост, но хорош: пока Торкель и его парни напивались, вокруг пиршественного зала собрались оставшиеся йомсвикинги. Когда люди Торкеля вышли, их быстро обезоружили и отвели обратно в замок. Они могли остаться на своих кораблях или же расположиться среди холмов. Их обеспечивали едой и водой, они ни в чем не нуждались, но мы все понимали, что они пленники. Как-то вечером Хальвар поделился со мной, что Вагн таким образом хотел удержать Сигвальди на расстоянии. Ведь, пока Торкель будет находиться у нас в плену, старый Сигвальди не осмелится напасть.

Через четыре дня после пира ко мне пришел Аслак с несколькими воинами. Мы с Бьёрном тесали корабельные доски. Хотя наступило уже позднее лето, но все еще было очень тепло, поэтому по нам струился пот. Аслак сначала постоял и понаблюдал, как мы работаем. Когда мы остановились, он попросил продолжать. Бьёрн, я и другие корабельные плотники работали раздетыми по пояс, многие из нас были молоды и отличались крепким телосложением. Я посмотрел на Аслака, прекрасно понимая, что он пришел сообщить, какое наказание ждет меня. На его обветренном лице застыло странное выражение, создавалось ощущение, что он вот-вот горько расплачется. Но он взял себя в руки, натянул плащ на плечо и свою культю, и попросил меня отложить топор.

– Вагн отправляет тебя к Вилобородому, – сказал он. – Начинай готовиться.

После всего того, что я узнал о датском конунге, слова, произнесенные Аслаком, привели меня в ужас. Остаток дня я уже не мог работать и лишь слонялся между длинных домов, совершенно не понимая, что мне теперь делать, пока не очутился в конюшне и не присел в стойле рядом с моим покалеченным жеребенком. Фенрир был тут. Он не всегда следовал за мной, ведь в Йомсборге были другие собаки, с которыми ему нравилось проводить время. Но сейчас казалось, что Фенрир понимал, как мне плохо, поэтому он забрался ко мне на руки и затих. То, что он вонял так, как будто только что извалялся в навозе, меня совершенно не трогало. Было так спокойно сидеть, обнимая этого маленького песика. Жеребенок слегка покачивал головой, казалось, он здоровается со мной, а потом он начал дергать меня за куртку, и я чувствовал его теплое, влажное дыхание на моем лице.

Я так и сидел в стойле, когда пришел Бьёрн. Он постоял, посмотрел на меня сначала через двери стойла, пот блестел на его голых плечах, и протянул мне меха с водой. Я взял их, отпил немного и отпустил Фенрира с рук. Взгляд Бьёрна следовал за мной. Он все больше становился похожим на отца. Волосы на голове и руках, борода росли у нас обоих. Но у Бьёрна волосы были более жесткими, чем у меня, из-за этого его лицо казалось суровее, а пребывание в Йомсборге сделало его шире в плечах и мощнее в груди и руках. То, что я тогда уже был сильнее брата, я не замечал.

– Так вот ты где.

– Да, – проговорил я. – Я здесь.

– Ты везунчик. Могло быть и хуже.

Я ничего не ответил. Когда датский конунг узнает, что Вагн задержал брата Сигвальди и его людей, он придет в бешенство. И если Сигвальди при его дворе, вряд ли они выпустят гонца.

– Они убьют меня, – сказал я.

– Откуда ты знаешь?

Я взглянул на брата:

– Месть.

Бьёрн склонил голову немного набок и посмотрел на меня, а потом на его губах появилась улыбка.

– Братишка… Неужели ты думаешь, что поплывешь один?

Я промолчал. Я так действительно думал.

Бьёрн открыл дверь в стойло и зашел внутрь.

– Ты поедешь не один к датскому конунгу, Торстейн. Они отправляют корабль. Хальвар тоже едет. То, что и ты пойдешь, это… Вагн должен был сказать крестьянину, что ты понес заслуженное наказание. Вот и всё.

Послышался шум над крышей конюшни. Бьёрн посмотрел наверх:

– Начинается дождь.

Я встал на ноги.

– Ты говоришь, я поеду не один?

– Ты же слышал? – Бьёрн подошел к жеребенку. – Вы отправляетесь завтра рано утром, сказал Хальвар.

– А ты поедешь со мной?

– Не знаю. – Бьёрн осторожно положил руку на голову жеребенку. Тот снова задрожал, встал на поврежденную ногу и поковылял от брата. – Надо было тебе оставить его, брат. У тебя уже есть трехногая собака. А теперь тебе понадобился и трехногий конь? Неужели тебе недостаточно своей больной ноги?

Я заметил, как он сразу же пожалел о своих словах. Торопливо почесал себя чуть ниже бороды.