Йомсвикинг

Мы сидели после первого тоста, наслаждаясь сладким вкусом мёда и хорошо понимая, что многие из нас запьянеют после первой кружки. Медовуха Свейна была хорошо приготовлена, крепкая, я еще мог чувствовать, как она приятно обжигает мои внутренности, и подумал о том, что мне рассказывал Свартур. В Исландии был овраг, где собирали тинг, на котором жители могли встретиться и примириться. Неподалеку от него, буквально в паре бросков камня, находилось местечко под названием Чертов Овраг, там собирались для того, чтобы напиться. В Чертовом Овраге действовал закон – никто не может уйти недругом оттуда. Свартур пояснял, что суть была не в том, что люди напивались и начинались ссоры и раздоры, – наоборот. В том овраге решалось больше споров с выпивкой, дракой и пьяным братанием, чем на тинге. Возможно, то же произошло и у Свейна, подумал я. Йомсвикинги, которые вначале оказались заложниками, теперь мирно сидели в одном доме со Свейном и его людьми. Не было ни одного косого взгляда, а когда кружки наполнили снова, люди поднимали их за здоровье друг друга и раздавался смех.

Мы пили и ели, прислужницы зажаривали лесных птиц и куски оленины над очагом. Блюда с луком и лепешками передавались по кругу. Я был голоден и жадно ел. Вышел мужчина и начал играть на дудочке, но получил луковицей по голове и ушел. Дружинники кричали, что они будут слушать струнные инструменты и чтобы танцоры уже выходили. Вышли люди с лирами и варганами, практически голые девушки начали кружиться и извиваться вдоль столов, заставляя воинов выть и улюлюкать. Они всё танцевали, пока я допивал вторую кружку. Тогда появился раб с огромным кабаном на веревке, он прошел мимо очага к столу Свейна и отдал тому конец веревки, все время глядя на земляной пол. Свейн взял веревку. В доме стало тихо, было лишь слышно, как Свейн сказал рабу, чтобы тот уходил.

То, что в жертву будет принесен кабан, я знал. Мне это очень не нравилось. Когда охотник выпускает стрелу в свою добычу, это не страшно. Животное не догадывается ни о чем, пока острие не впивается в тело. Но привести дикое животное вот так в дом, полный шума и гама… Было неприятно смотреть, как животное боялось и дрожало, как пыталось выпутаться из веревки и убежать.

Свейн отдал веревку одному из прислужников, пока он выводил мальчика перед столом. Мальчику дали нож Свейна, и Эйстейн, сидевший рядом со мной, толкнул меня локтем и прошептал:

– Думаю, это его сын. Его зовут Кнут.

Датский конунг считал, что мальчик покажет себя храбрым и отважным в тот вечер и всадит нож в кабана, к чести отца на земле и Всеотца на небе. Но вместо этого он начал плакать. «Слишком много мёда!» – прокричал Свейн, смеясь, а потом схватил мальчика за голову и наклонил его к кабану. Тогда мальчик воткнул нож в него, кабан завизжал и отскочил. Там, где зверя полоснул нож, появилась кровь, а мальчик отпустил нож и высвободился от хватки отца. Он уже был готов убежать, но к нему подошел Торкель Высокий и взял его за руку. Мальчик прижался к нему и захныкал. Торкель и Свейн посмотрели друг на друга, взгляд Свейна не сулил ничего хорошего. Мне была видна лишь спина Торкеля, но я заметил, что он положил свою руку на рукоять меча, потом резко отодвинул от себя мальчика, подтолкнув его вперед, вынул меч и ударил кабана по шее с такой силой, что голова осталась висеть лишь на сухожилиях, а кровь лилась на земляной пол.

В палатах стало тихо. Все взгляды были прикованы к тем двоим, стоявшим у туши кабана, и к мальчику, прижавшемуся к Торкелю Высокому. Свейн озверел: он зарычал и оскалил зубы как собака, глаза были широко открыты, а кулаки сжались. Казалось, он собирается впиться в глотку высокому мужчине, но Торкель вложил меч в ножны и подошел к туше кабана.

– Кажется, кабан хотел напугать мальчика. – Он пнул тушу носком сапога и повернулся к прислужницам возле очага. – Поставьте здесь чашу и соберите кровь, так мы сможем принести ее в жертву нашему Всеотцу. И разрежьте тушу. Гости конунга голодны.

Кабан был порезан, кровь собрана в чашу и бокалы, Свейн вернулся за стол и напился, а Торкель Высокий вместе с мальчиком тихонечко сели в полумраке возле стенки. Снова зазвучали лиры и варганы, девушки принялись танцевать и снимать с себя одежды, оставаясь лишь в нижних юбках и прикрывая грудь шалями. Это сводило с ума мужчин, сидевших за столами, они вскакивали на столы и хватали себя за пах. Это продолжалось до тех пор, пока Свейн не швырнул свою кружку в сторону столов. Музыка сразу стихла, девушки разбежались, а воины сели на свои места. Какое-то время все сидели в тишине, потом снова начались негромкие разговоры и все поглядывали в сторону Свейна, который стал похож на старую ворчливую псину. Хальвар подошел ко мне с Эйстейном и прошептал, что хорошо мёд был достаточно крепким, потому что скоро Свейн напьется и заснет.