Йомсвикинг

И тогда я тоже его увидел. Из дымки на юге выплывал корабль, сильно отличавшийся по размерам от других. Форштевень был в два раза больше по сравнению с другими кораблями, и я вспомнил, что уже видел его раньше, на реке в стране вендов.

– Там! – показал Свейн, он его тоже увидел. – Вон идет Великий Змей!

Все четверо разглядывали судно, а потом Олоф сказал:

– Говорят, голова штевня у него покрыта золотом, но не видно никакого сияния.

Эйрик, сын Хакона, усмехнулся:

– Воронья Кость беден. Разве твоя мать тебе об этом не рассказывала? У него нет ни золота…

– У него есть и золото, и серебро, – прервал его Свейн. – Не верь ничему другому.

Эйрик ничего не ответил, продолжая обозревать море. На впередиидущих кораблях подняли весла и сбавили скорость, лишь корабль Эрлинга, сына Скьяльга, да еще три корабля, следовавших прямо за ним, продолжали свой путь. Они ушли, и больше мы их не видели. Остальные корабли начали перестраиваться: передние суда направились на восток, туда, где стояли корабли Сигвальди, шедшие самыми последними тоже последовали в том направлении, а двенадцать судов, находившихся в середине, стали выстраиваться бортами друг к другу. Великий Змей снова оказался по центру, скрепленные все вместе, они образовали одну линию. Эти тринадцать судов другие корабли огибали более широким кругом, так что Свейну пришлось бы прорываться сквозь две линии судов, чтобы добраться до Олава.

Я подумал, что настало время мне уходить. Но в этот же момент что-то промелькнуло во взгляде Свейна Вилобородого. Он тогда оглядел всех нас, двести воинов, собравшихся вокруг него.

– Волки! Знаком ли вам запах предательства?

Даны дико завыли, остальные не хотели выглядеть хуже и завыли вместе с ними.

– Все золото и серебро, которое есть у предателя Олава на Великом Змее, достанется тому, кто захватит его!

Воины взревели, но и сам я был ничуть не лучше. Я смотрел на громадный корабль, спокойно стоявший на воде, пока остальные суда подплывали к нему поближе, я увидел воинов, всех как один одетых в кольчуги, что было непривычно для людей, сражавшихся на воде. Если на борту действительно находилось золото и серебро… Если бы я мог заполучить хотя бы пригоршню, я стал бы богатым. Мы с Сигрид могли бы купить стадо коров, быков и крепких лошадей для хозяйства. У нас была бы бочка с пивом для зимнего жертвоприношения, а когда в следующий раз мимо нас проходил бы торговец, предлагающий украшения, я бы смог купить одно для нее. Но больше серебра и золота на меня подействовала моя жажда мести. Рос снова был в стране вендов, держался поближе к Олаву. Там на корабле… Этот человек убил моего отца. Он стоял там как кусок железа, надетый мне на шею, забравший у меня все.

Возможно, тогда на мысе меня обуяло безумие. Возможно, было что-то во взгляде Свейна и в том, как он держал свой топор. Потому что я сам уже стоял с поднятым над головой датским топором, завывая вместе с братом, данами, готами, людьми сыновей ярла, и, когда Свейн проревел: «По кораблям!», мы попрыгали в лодки и начали грести.

Мы с Бьёрном оказались на корабле одного из сыновей ярла вместе со Свартуром и его сыновьями. Он был одним из самых больших во флотилии, но борта были низкими, и гребцы сидели над палубой, а не под ней, как на судне Свейна и Великом Змее. Мы были как в дурмане, совершенно не понимая, к какому кораблю мы гребли, но, когда воины в лодке заговорили по-норвежски, Бьёрн кивнул мне и сообщил, что хорошо, что мы оказались именно на нем. Мы не поднимались на палубу до тех пор, пока Эйрик не забрался на корабль с другой стороны. Тогда все вскинули копья, луки и топоры над головой и закричали. Эйрик снял с себя доспехи и куртку, закрепив вместо них на плечах волчью шкуру. Она была сшита так, что морда образовывала капюшон с выступающей над его лбом пастью. Поскольку Эйрик и его брат потеряли земли и власть, а отец всегда вспоминал Хакона ярла добрыми словами, я решил подойти к полуголому человеку и рассказать ему, что мы оба потеряли отцов из-за Олава, что нам обоим знакомо чувство мести, но, как только я решил выйти вперед, меня за руку схватил Бьёрн.

– Держись от него подальше, Торстейн. Это о нем рассказывали. Это его зовут Эйрик Братоубийца. Он хуже берсерка.

Хорошо, что Бьёрн остановил меня. Казалось, что сама Фрейя околдовала Эйрика и его людей. Они начали дергаться в конвульсиях, скалить свои зубы и кричать. Эйрику бросили топор, который он поймал в воздухе, и теперь он стоял с ним в одной руке и мечом – в другой. Он с такой силой вонзил топор в борт, что полетели щепки, заскочил на палубу и указал своим мечом в сторону флота Олава. Он взревел таким грубым голосом, что казалось, будто какой-то великан кричал:

– Гребите! Гребите, чтоб вам провалиться!