Йомсвикинг

Пять драккаров, на которых мы нынче плыли в Норвегию, были построены по указаниям Олава, а он, сражаясь на море уже два десятилетия, хорошо представлял себе, какими должны быть его боевые корабли. Самым важным была скорость: корабли Олава должны были быстро догнать врага или легко уйти от кого бы то ни было. Поэтому их сделали длинными, благодаря чему они могли набирать большую скорость в море, а еще так можно было использовать больше весел, чем было обычно в то время. Мачты были выше, чем на других кораблях, которые я видел, а оснастка продумана до мелочей. Под палубой был закреплен огромный корень сосны, он служил основанием для самой мачты, сделанной из хорошо просмоленного ствола ели. Если бы дело дошло до битвы в открытом море, воины бы в первую очередь схватились за луки, поскольку мачта была уязвимым местом и могла бы обрушиться, если бы канаты, на которых она была закреплена, были перерублены. Но если бы Олав захотел воспользоваться случаем и захватить вражеский корабль, он бы не колебался. Тогда бы нам тут же приказали браться за оружие, его мы закрепляли у борта. Планширь доходил нам почти до груди, так что мы были хорошо защищены, а когда во время гребли мы сидели на сундучках, нас совсем не было видно. Для того чтобы предоставить своим воинам еще одно преимущество в морской битве, Олав проследил, чтобы надводный борт был высоким. Благодаря этому воины на борту корабля возвышались над противником почти на половину сажени и могли сверху пускать в них стрелы и бросать копья. Вдобавок такие высокие борта обеспечивали достаточно пространства в трюме, чтобы можно было стоять не сгибаясь и чтобы там помещались все сундуки с серебром Олава. К корме и к носу палуба приподнималась, так что наблюдатель, стоявший там, хорошо видел то, что происходит и на корабле, и на море. Здесь борта корабля круто поднимались к верхушкам штевней, в промежуток между ними едва мог протиснуться один человек, так что с боков и со спины он был надежно защищен.

Бьёрн рассказал, что он еще никогда не участвовал в морских битвах, но ему объяснили: если близится схватка, нужно, чтобы корабли все время двигались или взяли корабль противника на абордаж, тогда воины перепрыгивают на палубу вражеского судна и убивают всех на борту. Перед битвой надо снять рею, убрать парус и закрепить на подставках. Парус, не считая серебра в трюме, был самым драгоценным достоянием корабля.

Когда мы вернемся в Норвегию, Олав поможет нам отомстить за отца – в этом Бьёрн был уверен. Так мы оба обретем покой. А когда мы одержим победу над ярлом, а Олав станет конунгом Норвегии, мы, лучшие из его воинов, получим и серебро, и земли, и будем править под его рукой как хёвдинги. Так сказал мне Бьёрн в первое утро на море. Он хотел попросить в надел наш полуостров, а еще лес и поля, примыкающие к нему. То, что когда-то принадлежало бонду, станет нашим. У нас будут коровы и овцы, мы пригласим к себе людей, людей, которые знают, как выращивать зерно. Об этом Бьёрн думал с того самого мига, когда его отобрали для путешествия в Норвегию. Из зерна он будет варить пиво и продавать его торговцам с юга, получая хорошие барыши.

К концу второго дня на море к нам с Бьёрном подошел человек, звавшийся Эйстейн Кулак, и вытащил ножницы. Эйстейн Кулак был одним из тех воинов, которые последовали за Олавом из Гардарики, а они плохо говорили по-норвежски. Бьёрн только усмехался, так что я понимал, что Эйстейн не желает мне зла, но выглядел он страшновато. Кулаком его прозвали, потому что его правая рука была намного больше левой. К тому же она была странной формы, с сильно выступающими костяшками и совершенно плоскими ногтями.

– Сними рубаху, – сказал мне брат. – Иначе весь будешь в волосах.

Эйстейн Кулак кивнул и указал на мою рубаху своими ножницами. Он был уродлив, иначе и не скажешь. Правое плечо ниже левого, шея на удивление тонкая, а голова – круглая как яблоко. Нос у него был широкий, брови срослись, а глаза – почти бесцветные. Как ни странно, Эйстейну Кулаку лучше всего среди людей Олава удавалось стричь волосы и бороду, и именно за этим его прислали ко мне. Мне казалось, что у Бьёрна длинные волосы, они же доходили ему до спины. Но сам я не стригся и не причесывался с самого торжища, а бороденка у меня была хоть и редкая, но не короче чем у Бьёрна.

Эйстейн Кулак привычно положил ладонь мне на макушку, а левой рукой обстриг волосы примерно до плеч. Бороду он подстриг мне коротко. Потом принес бадью с морской водой и втер мне в волосы какое-то масло, достал костяной гребень и вычесал мне все колтуны. Олав не позволял своим воинам ходить нечесаными, пояснил Бьёрн. Мы – не какие-нибудь морские разбойники.