Йормундур (СИ)

Ярлицу искали недолго — в хлеву её обнаружила местная доярка. Весь следующий день Тордис обдумывала, как бы ей подстеречь и укротить вертлявую лошадку. Когда опустилась темнота, воительница пошла к Эсберну и двум вчерашним охотникам с тем, чтобы вернуться к тому самому месту на реке. Мужи, само собой, так быстро не согласились, но девушка поклялась, что на этот раз никто и близко не подойдёт к келпи. Эсберн покумекал и счёл, будто Тордис хочет загладить вину и отомстить за погибшего Гуннлауга.

«Добро. Хватайте луки, стрелы и пойдём».

Спутники поднялись вдоль реки, с трудом, но нашли то место, где накануне погиб Гуннлауг. Оставаясь на расстоянии, мужчины спрятались за деревья, Тордис велела ждать её оклика, а сама тихонько вышла на берег. «Что опять задумала чертовка?» — растерялись воины. Девушка спустилась по камням к реке, выжидая, села на корточки, стала перебирать мелкую гальку. Взгляд окинул зеркальную гладь. Ни звука, ни шороха. Тордис поиграла в руке камушком, метнула в реку: скок, скок, скок — трижды отскочил. А как коснулся четвёртый раз, волны разверзлись, брызги разлетелись, а из воды — вороной конь! Так и выпрыгнул на самый берег. Тордис подскочила, попятилась, а конь к ней. И гарцует себе, машет длиннющей гривой — гляди, мол, какой я теперь ладный да величавый. Викинги как есть обомлели.

— Здравствуй, красавец. — Тордис грациозно выставила ножку, руки приветливо раскинулись. — Я пришла, иди ко мне.

Конь засомневался. Тордис замерла с протянутыми руками, лишь пальцами помахивает-подзывает. Охотники смотрят друг на друга — ничего понять не могут.

— Глядите. — Эсберн указал на что-то пальцем. — Видите у неё за поясом вожжи?

— И впрямь!

Тем временем девушка достала из-за пазухи помянутые вожжи, шагнула к келпи.

— Ну-ну. Знаю, знаю, что боишься. Не надо их бояться.

Конь фыркнул, морда неодобрительно дернулась, ноги затоптали.

— Ну что же ты, поганец, я же тебя обуздала, — ещё шажок, и ещё один. — Мой ты теперь. Ну иди! — Тордис поцокала языком, как подзывают лошадей. — Ты хоть знаешь, от чего отказываешься? Я тебя хоть каждый день купать буду, вычёсывать, копыта подпилю, гриву подстригу, — конь фыркнул ещё громче, замотал головой. — Хорошо, хорошо, не подстригу! Только ракушки и водоросли вымою. Небось зудит, а? Можешь даже человечину жрать! — викинги так и подпрыгнули на месте. — Мы в походы ходим, христиан побиваем. Я на тебя сяду, а ты скачи да бошки им отгрызай! Ненавидишь ведь крещеных, а? Все бесы ненавидят.

Какой-то шаг остался между ними — протяни руку и коснёшься. Тордис крепче перехватила удила, дала коню, чтоб тот закусил, но в последнюю минуту келпи отвернулся. Девушка намотала вожжи на запястье, что есть сил свистнула. Тотчас же из рощи выбежали викинги. Конь взыграл, кинулся в сторону, но на сей раз Тордис и не думала осторожничать: нагнала жеребца в два прыжка и как дерни за гриву, так тот разом и поворотился. Нормандцы от удивления замерли на месте. А ярлица рвёт и мечет! Тягает бедного жеребца за гриву то туда, то сюда, да ещё с такой силой — аж волосы трещат! Мужи так себе и стоят — попадём, думают, под горячую руку.

Долго Тордис гонялась за жеребцом. Тот вырвется — она за ним, упадёт на колено — она его валит. Наконец опрокинула наземь, руки замком сцепились на шее, нога обняла круп. Келпи ржёт, не даётся, ноги брыкаются, тело бьётся оземь. Так сползли в самую воду. Тордис испугалась, как бы конь опять в реку не полез, живо размотала вожжи.

— Ар-р-р! Да чего ж вы ждёте!

Викинги, опомнившись, ринулись к подруге, но та уже запихнула удила коню в зубы. Разом прижали келпи ко дну. Тот мотнул головой последний раз и обессиленно уронил в воду, а прямо на него рухнула и Тордис. Оба дышали, как загнанные.

— Ох! У-у-ух! Намаялась я с тобой, дурак. Сказала же: взнуздаю, — девушка погладила конскую морду, расцеловала взмыленную шею.

Охотники рассмеялись.

— Тордис, ты часом кобылицей по ночам не оборачиваешься?

— Нет, — улыбнулась запыхавшаяся девица. — Я — не оборачиваюсь.

6. Тяготы долгого плаванья

Как мы уже говорили, в придачу к снеккару были пожалованы деньги, шкуры, съестные припасы и кое-какие другие мелочи. Деньги путники оставили про запас, шкурами устлали днище небольшого судёнышка, над ними же натянули крышу из парусины, соорудив таким образом подобие каюты в задней части корабля. Ближе к носу располагается очаг, вокруг наставлены бочки с мясом, рыбой и солёной требухой, а также не меньше бочек с вином и пивом, которых Стюр с Йормом накрали в день отбытия. Здесь же аккуратно сложена посуда.