Иосиф

Но к тому-то подбяжали, помнишь жа? «Две девочки? Подбяжали, быстро Ваню подымали». Ага! А к этому? Да кому ты нужон? В чужих краях? Незваный гость! Чаво ты суда припёрси? Порядки свои устанавливать, а? Без тебя тут казаки жили, Россию-матушку охраняли! А ты тут явилси учить их уму-разуму?! Дурак ты, дура-ак! И вот, брыкнулси этот Ваня Дундук нежданнонегаданно, да и полёживаить! А хозяева вокруг него, мало ли – притворяется! А он не притворяется! Всё! Отпритворялси! Серафима это сразу поняла, подошла, потрогала Дундука, да и говорить:

– Рябята-а! Убили мы его!

– Насмерть?! – страшно, как пугается Настя.

– Господи, помилуй, – вздыхает Махор и крестится.

– Это я! Я во всём виноватая! Мне в тюрьме сидеть! – руками машет Настя.

– Убил я! Я в тюрьму и пойду! – говорит Махор.

– Но виноватая – я!

– Какая жа ты виноватая? Убил я, мне и отвечать придется. Перед Богом!

Но он жа, Паша, верующий был, Махор! Ага. И вот, как дурачки, стоять друг против дружки и спорят, кому в тюрьму идти! И смех, и грех! Это же Шурка мне рассказывала!

– Да зачем вам тюрьма? – наконец высказываится Серафима. – На кой вы в неё спешите?

– А как в неё не попасца?! – ломаить руки Настя.

– С Божьей помощью да выпутаемси! – говорить Серафима. Сначала она строго-настрого наказала Шурке с Варей молчать! Они-то родственницы её были.

– Девчата! – Шурка рассказывала. – Девчата, милыи вы мои, – так к ним Серафима обратилась. – Сами видите, что произошло. И если отсюда вы всю правду эту вынесите, нас всех пересажають. Вы сами всё сваими глазами видали! Зачем он к нам явилси, незваный гость? Мы к нему не ходили и двери с петель его не срывали. Еслив мы виноватые, то нас Господь и накажет, а вы молчите! НИКОМУ!

Во-от! Вышли все они на баз, взрослыи, поглядели, поглядели по сторонам – никаво! Тиха и спокойно! На небе – ни звездочки! Ночь, ну прям для воров! Кубыть Серафима так и сказала:

– Дожились! Воровская ночь нам в радость! – Ага. Заходють обратно в хату, Серафима и командуить:

– Дундукова надо положить под мост. Пущщай там ляжить! Кому надо, тот и найдёть его там. Если следы к нам потянуть, значит, так Господь Бог распорядилси…

– Тогда пойду в тюрьму, – говорить Махор.

– И я с тобой! – опять Настя вся в волнении.

– Дурачки, берите и несите! – распорядилась Серафима.

Начали его брать, а тут и крест обнаружилси! О-о! Ну, они все по первой даже растерялись – обрадовались! Хотели повесить его на стенку, но тут Серафима сказала:

– Ребята, давайте охлынёмси. Присядем.

Присели. Сидять и мозгують.

– А мы неправильно поступаем!

– Почему? – удивляется Настя.

– А потому! – охолаживаить её Серафима. – Все в хуто-р е знають, что этот крест у него, у Дундука был.

– И что?

– А вы уверены, что никто не ведаить, что он к нам нонча пошел? Дундук? Глядите, он жа в пинжаке Владимира Ильича. Таких пинжаков в округе больше нету. Значить, Партизан знаить. Вот найдуть Дундука, Владимир Ильич прищурится да и скажить: «Я знаю, иде его кокнули!» И к нам! А у нас не стене крест висить! «А-а, –скажуть, – голубчики! Ручки помыли и сидите? А крестик-то – вон висить!»

– Да крест я так спрячу! – выступает Махор. – Его в жизни никто не найдеть!

Ну, в общем, стали они спорить да гадать, как луччи поступить, и сделали так, как повелела Серафима. Оставить крест при Дундуке. Дескать, ничаво не видали, никаво не слыхали, и никто к нам не приходил. Кубыть, Серафима так и сказала:

– А там Господь Бог сам рассудит! Если нам в тюрьму – сядем в тюрьму, если на волюшке нам ещё гулять – будем молиться и гулять на волюшке.

Решили – сделали.

– Несите, – сказала Серафима, а Махор:

– Сидите дома, сам снесу.

Взвалил его, но он жа здоровый был, Махор! Ага! Взвалил на себя, да и на баз. Хоть мост-то и рядом с Земляковыми, а, видать, путь выпал тяжелым. Так ана, в конце концов, и вышло! Ана как бы то ни было, а всё же человека тащил, не скотину какую. Ну, донес он Дундука до места печали его, можно сказать и благополучно. Положил под мостом, да к Настеньке. А там уж молебен вовсю идёть! Всею ноченьку на коленях они втроём простояли под иконами, молились! Вынули все церковные иконы, какие принесли, лампады зажгли, какие тоже принесли, и стояли на коленях до самого утра! И, видать, Бог услыхал их молитвы!

Если бы не Партизан, его бы, Дундука, и искать никто бы не стал. Можа, он бы там так и пролежал долго! Спохватился лишь Партизан! Уж и солнца встала! Где мой дружок идейный? Но, конечно, больше пинжак его взволновал. Это же понятно. Ага! Где пинжак с карманами, а? Накладными? Солнца светить, а ни пинжака, ни дружка в пинжаке. Бросился Партизан в Авраамовский на поиски сваво пинжака. Спрашиваить у людей разных:

– А не видали ли вы друга маво партейного? Вчарась, ввечер?