Иосиф Флавий. История про историка

В связи с этим Сьюард и другие исследователи считают, что главным в рассказе Иосифа является не то, что он написал, а то, чего он не написал.

Чем дальше, тем больше становится понятно, что Иосиф был ключевой фигурой во взаимоотношениях римлян с евреями. А в связи с этим возникает вопрос: ограничивался ли он только ролью переводчика, или лично проводил допросы перебежчиков, решая, кто из них пришел с миром, а кто является лазутчиком, и обрекая его на казнь? Кроме того, многое наводит на мысль, что именно Иосиф руководил римской разведсетью в Иерусалиме, и подозрения в шпионаже по адресу некоторых жителей были не такими уже необоснованными.

Сьюард акцентирует особое внимание на том факте, что Симон и Иоанн не казнили родителей Иосифа, как всех других подозреваемых в симпатиях к римлянам, а лишь заключили их в тюрьму, — по его мнению, это свидетельствует о том, что у Иосифа были тайные контакты и какие-то договоренности с вождями восстания, о которых он в «Иудейской войне» и других своих книгах благоразумно умалчивает.

* * *

Тем временем Тит продолжал ускоренными темпами сооружать осадные валы, время от времени объезжая вокруг стен города и призывая мятежников капитулировать.

«Но те, — отмечает Иосиф, — стоя на стене, в ответ на эти слова, поносили Цезаря и его отца: „Смерть мы презираем, — восклицали они, — смерть гораздо приятнее нам, чем рабство! Но пока мы еще дышим, мы будем причинять римлянам столько вреда, сколько у нас хватит сил и возможности. Нашим городом мы нисколько не дорожим, так как мы, как ты сам заявляешь, всё равно должны погибнуть; что же касается Храма, то Бог имеет лучший храм — вселенную. Однако мы еще надеемся, что и этот Храм будет оберегаем Тем, Который в нем обитает. С Ним в союзе мы осмеиваем всякие угрозы, от которых действительность еще далека, ибо исход дела в руках Божьих!“» (ИВ, 5:10:2)

При этом евреи продолжали непрерывно обстреливать строителей валов как из луков, так и из боевых машин, которыми они, наконец, научились прекрасно пользоваться, и римляне ежедневно несли немалые потери.

Наконец, в мае 70 года возведение валов вроде бы было завершено. Всего было построено четыре вала, расположенных друг от друга на расстоянии в несколько десятков метров. Но в тот самый момент, когда на них начали ставить осадные машины, евреи совершили отчаянную вылазку в самую гущу противника, вновь продемонстрировав неплохое тактическое мышление.

Так, внимание Иоанна Гисхальского сосредоточилось на машинах, установленных на валу против башни Антония, — это была контролируемая им территория, и он прекрасно понимал, что из этого замка Тит намеревается совершить прорыв к находящемуся рядом с ним Храму. Поэтому он приказал прорыть туннель под установленными римлянами укреплениями и машинами, подперев их деревянными столбами. Затем в туннель заложили дрова, пропитанные смолой и мазутом, — и подожгли. Пламя мгновенно объяло столбы, они рухнули, и все чудеса римской инженерной мысли, на сооружение которых было потрачено столько сил, со страшным грохотом провалились в образовавшуюся огромную яму, из которой вырывались языки пламени. Вряд ли нужно говорить о том, какое сильное впечатление произвело на римлян это уничтожение в одночасье вала напротив Антонии.

Два дня спустя Симон бар Гиора предпринял атаку на другие валы с целью уничтожить стоящую на них осадную технику. Участники вылазки взобрались на валы и подожгли орудия. Находившиеся возле них солдаты отчаянно сражались с евреями, но те всё же смогли поджечь тараны, осадные башни и баллисты, а затем не дали присланному Титом отряду и пожарной команде подойти и потушить огонь. Пытаясь помешать римлянам подступиться к машинам, евреи хватались за раскалившуюся от огня металлическую обшивку таранов и продолжали сражаться.

Это был тяжелый ночной бой, который шел на равных, несмотря на то что римлян в итоге оказалось намного больше, чем их противников. Подводя его итоги, Иосиф пишет, что если римлян вело в бой желание отстоять честь своего оружия, то евреи воевали с мужеством обреченных, и это во многом определило их успех. Римляне, по его словам, «были сильно удручены разрушением валов, так как в один час они потеряли плоды многих дней усилий и труда; многие отчаивались уже в возможности покорения города обыкновенными машинами» (ИВ, 5:11:6).

Последняя фраза Иосифа не случайна: многие римские историки также отмечают, что в какой-то момент осады Иерусалима армия Тита была деморализована и даже некоторые высшие офицеры стали высказывать сомнения в том, что удастся взять Иерусалим, и поговаривать пусть и о временном, но отступлении от города.

В этой ситуации Тит созвал большой военный совет, в котором приняли участие командиры всех легионов, его военный советник и де-факто начальник генштаба Тиберий Александр и ряд вассальных царей. Был среди участников того заседания и Иосиф Флавий.

* * *