Иосиф Сталин, его маршалы и генералы

29 февраля 1939 года Ивана Федоровича Федько приговорили к смертной казни и расстреляли.

Из него выбили показания на Кирилла Афанасьевича Мерецкова, который тогда был заместителем начальника Генерального штаба. Санкцию на арест Мерецкова Сталин дал только в июне 1941 года. Кирилла Афанасьевича чекисты взяли уже после начала войны. Впрочем, будущему маршалу повезло: его вскоре отпустили и позволили воевать...

Вслед за Якиром, 29 мая 1937 года, по дороге в Москву, на станции Вязьма прямо в поезде был арестован командарм 1-го ранга Иероним Петрович Уборевич. Об этом объявил на третий день работы партийной конференции Белорусского военного округа новый член военного совета округа армейский комиссар 2-го ранга Август Иванович Мезис.

Иероним Уборевич в 1916 году окончил Константиновское артиллерийское училище, подпоручиком 15-го тяжелого артдивизиона участвовал в Первой мировой. После Октябрьской революции, как и Якир, принимал участие в создании красногвардейских отрядов в Бессарабии. В декабре 1918 года он уже командовал дивизией, через год — армией, причем исключительно успешно. Он был самым молодым командармом в Красной армии.

Говорили о «математическом складе ума» Уборевича, его властности и уверенности в себе. Он напрочь отказался создавать в своей 5-й отдельной армии реввоенсовет, отстаивая право на единоначалие. И даже вступил из-за этого в спор с командующим Южным фронтом Михаилом Фрунзе.

В 1921 году Уборевич помогал Тухачевскому подавить крестьянское восстание в Тамбовской губернии, в 1922-м был военным министром недолго просуществовавшей Дальневосточной Республики. С 1925-го командовал войсками Северо-Кавказского военного округа, в 1928-м возглавил Московский округ.

В 1930—1931-м Уборевич был заместителем председателя Реввоенсовета СССР и начальником вооружения РККА. В те годы именно Уборевич, а не Ворошилов, был реальным руководителем военного ведомства. Но, судя по всему, суховатый и резкий Иероним Петрович не приглянулся Сталину и не сошелся с партийным аппаратом. В результате Уборевич, уступив высокий пост в Москве Тухачевскому, принял в 1931-м Белорусский военный округ. Знающие Уборевича люди говорили о нем с восхищением.

«При Уборевиче Белорусский округ, — писал главный маршал авиации Александр Александрович Новиков, — стал огромной творческой лабораторией, где разрабатывались и проверялись в деле многие новшества военного искусства...

Командующий сразу мне понравился. Был он строен, легок, подтянут, форма сидела на нем как лайковая перчатка».

Маршал Новиков вспоминал, как Уборевич приехал проверить снайперскую команду 29-й дивизии. Был ноябрь, началась настоящая метель, но Уборевич словно не замечал ее. Он стоял в длинной кавалерийской шинели, начищенных хромовых сапогах и наблюдал за мишенями. Мишени падали редко. Стреляла снайперская команда плохо. Даже ее начальник не справился с заданием. Уборевич был недоволен.

— Так ведь метет, товарищ командующий! — оправдывался начальник команды. — И холодно, пальцы стынут. Вот и сбивается наводка.

Уборевич молча взял у него из рук винтовку, лег на линию огня, прицелился и выстрелил. Мишень упала.

Перед самым арестом Уборевича для отвода глаз назначили командующим войсками Среднеазиатского военного округа. Вступить в командование он не успел.

Сталин подписал очередное постановление:

«Ввиду поступивших в ЦК ВКП(б) данных, изобличающих члена ЦК Якира и кандидата в члены ЦК Уборевича в участии в военно-фашистском троцкистско-правом заговоре и в шпионской деятельности в пользу Германии, Японии и Польши, исключить их из рядов ВКП(б) и передать их дела в Наркомвнудел».

Якир все обвинения отвергал.

Один из бывших чекистов уже в 1962 году рассказал:

«Я был очевидцем, когда привели в кабинет начальника особого отдела Леплевского командующего войсками УВО Якира. Якир вошел в кабинет в форме, а был выведен без петлиц, без ремня, в расстегнутой гимнастерке, а вид его был плачевный. Очевидно, что он был избит Леплевским и его окружением. Якир пробыл на этом допросе в кабинете Леплевского два-три часа».

Но показания Якир подписал только после того, как с ним побеседовал Ежов. Нарком внутренних дел легко обещал всем жизнь, зная, что никто не сможет упрекнуть его в том, что он не сдержал свое слово.

Якир подписал то, что от него требовали:

«Осенью 1935 года при встрече моей и Уборевича с Тухачевским у него на квартире он развил перед нами вопрос о так называемом «дворцовом перевороте».

Он указал на то, что рассчитывает на совместные действия по организации переворота как чекистов, участвующих в охране Кремля, так и военной охраны, в первую очередь на Кремлевскую школу.

По времени переворот и захват руководящих работников партии и правительства происходит тогда, когда в основном будет закончена подготовка Гитлера к войне...»

Избивали и Уборевича, чтобы он дал нужные показания. Он тоже не выдержал: