Ирано-таджикская поэзия

«Друг, — молвила милая, — в смене годов
Ты видел немало чужих городов.

Который из них всех милее тебе?»

«Да тот, где искал я любимых следов.

Туда сквозь игольное мог бы ушко

Я к милой пройти на воркующий зов.

Везде, где блистает ее красота,

Колодезь — мой рай и теплица — меж льдов.

С тобою мне адовы муки милы,

Темница с тобой краше пышных садов;

Пустыня сухая — душистый цветник;

Без милой средь розовых плачу кустов.

С тобою назвал бы я светлым жильем

Могилу под сенью надгробных цветов.

Тот город я лучшим бы в мире считал,

Где жил бы с любимой средь мирных трудов».

Я ловчим соколом летел с ладони всеблагого

Туда, куда вело меня божественное слово.

Я облетел все семь планет, все девять сфер небесных,

Вершин Сатурна достигал и возвращался снова.

Еще Адам не создан был, а я был стражем рая,

И с гуриями я вкусил блаженства неземного.

На царском троне восседал, владел кольцом с печатью,

До Сулеймана я смирял любого духа злого.

В огонь входил — и пламя вмиг преображалось в розы,

Шел по цветам я, по огню багряного покрова.

Став перлом, с неба я упал в ларец земной юдоли,

А вознесусь — и небо вмиг венчать меня готово.

Все времена поют вослед за Шамсом песню эту,

Но спета мною до времен ее первооснова.

Паломник трудный путь вершит, к Каабе устремлен,

Идет без устали, придет — и что же видит он?

Тут камениста и суха бесплодная земля,

И дом высокий из камней на ней сооружен.

Паломник шел в далекий путь, чтоб господа узреть,

Он ищет бога, но пред ним стоит как бы заслон.

Идет кругом, обходит дом — все попусту; но вдруг

Он слышит голос изнутри, звучащий, словно звон:

«Зачем не ищешь бога там, где он живет всегда?

Зачем каменья свято чтишь, им отдаешь поклон?

Обитель сердца — вот где цель, вот Истины дворец,

Хвала вошедшему, где бог один запечатлен».

Хвала не спящим, словно Шамс, в обители своей

И отвергающим, как он, паломничества сон.

Вы, взыскующие бога средь небесной синевы,

Поиски оставьте эти, вы — есть Он, а Он — есть вы.

Вы — посланники господни, вы пророка вознесли,

Вы — закона дух и буква, веры твердь, ислама львы,

Знаки бога, по которым вышивает вкривь и вкось

Богослов, не понимая суть божественной канвы.

Вы в источнике бессмертья, тленье не коснется вас,

Вы — циновка всеблагого, трон аллаха средь травы.

Для чего искать вам то, что не терялось никогда?

На себя взгляните — вот вы, от подошв до головы.

Если вы хотите бога увидать глаза в глаза —

С зеркала души смахните муть смиренья, пыль молвы.

И тогда, Руми подобно, истиною озарясь,

В зеркале себя узрите, ведь всевышний — это вы.

* * *