Ирано-таджикская поэзия

Бываю правдивым, бываю лжецом — все равны,
То светлый араб я, то черен лицом — все равны.

Я солнцем бываю, крылатым Симургом души,

Царя Сулеймана волшебным кольцом — все равны.

Я — буря и прах, я — вода и огонь, я слыву

Порой благородным, порой подлецом — все равны.

Таджиком ли, тюрком ли — быть я умею любым,

Порой прозорливым, порою слепцом — все равны.

Я — день, я — неделя, я — год, Рамазан и Байрам,

Светильник, зажженный Всевышним Отцом, — все равны.

Я цвет изменяю, я сменой желаний пленен,

Лишь миг — и за новым иду бубенцом — все равны.

Мой месяц — над небом, при мне барабаны и стяг,

Шатер мой сравнялся с небесным дворцом — все равны.

Я — выше людей. Див и ангел — родня мне. Они

Одним осиянны нездешним венцом — все равны.

У ног моих — пери, и знатные родом — в пыли,

Они предо мною, певцом и жрецом, все равны.

Я бога взыскую; мне ведома сущность вещей:

Все ночи и дни, что даны нам творцом, — все равны.

Так сказано мною. Таков и сияющий Шамс:

То тучами скрыт, то горит багрецом — все равны.

* * *

Всему, что зрим, прообраз есть, основа есть вне нас,
Она бессмертна — а умрет лишь то, что видит глаз.

Не жалуйся, что свет погас, не плачь, что звук затих:

Исчезли вовсе не они, а отраженье их.

А как же мы и наша суть? Едва лишь в мир придем,

По лестнице метаморфоз свершаем наш подъем.

Ты из эфира камнем стал, ты стал травой потом,

Потом животным — тайна тайн в чередованье том!

И вот теперь ты человек, ты знаньем наделен,

Твой облик глина приняла, — о, как непрочен он!

Ты станешь ангелом, пройдя недолгий путь земной,

И ты сроднишься не с землей, а с горней вышиной.

О Шамс, в пучину погрузись, от высей откажись —

И в малой капле повтори морей бескрайних жизнь.

* * *

Что Кааба для мусульман, то для тебя душа.
Свершай вкруг этой Каабы обход свой не спеша.

Паломничество совершать нам заповедал бог,

Чтоб душу правде обрекли, чтоб жили не греша.

Так откажись от серебра — лишь сердцем обладай:

Душа святая и в гробу пребудет хороша.

Сто раз ты можешь обойти вкруг черной Каабы,

Но что же в этом, если ты бесстрастней палаша?

Превыше неба самого я сердце возношу,

Которое считаешь ты тростинкой камыша.

Оно велико, ибо сам великий в нем живет —

И оттого-то стук его ты слушай не дыша.

Прислушайся же к тем стихам, что вписаны в Коран:

«Небес бы я не сотворил, когда б не ты, душа!»

КАСЫДА