Ирано-таджикская поэзия

Вчера я послал тебе сказать с вечерней звездою:
«Привет тому, чей лик сквозь тьму глядит луной молодою».

Склонился я, сказал: «Ты солнцу отдай мой поклон —

Чьим жаром спален, как золото, склон под горной грядою».

Я грудь обнажил, и можно на ней кровавые раны счесть,

Снеси любимому весть, кто кровью не сыт, как стебель водою!

Качался я взад, вперед — пусть уснет сердце-дитя в груди:

Чтоб уснуло оно — люльку качать надо мерной чредою.

Сердцу-дитяти дай молока, чтоб стих его плач,

О ты, помогающий всем, как я, отягченным бедою!

Сердца приют — лишь в мире один — единения град.

Долго ли будешь сердце вдали плена держать уздою?

Я смолкаю, но дай опьянеть, кравчий, мне поскорей,

Чтоб голове моей не болеть болью худою.

* * *

Когда бы дан деревьям был шаг или полет —
Не знать ни топора им, ни злой пилы невзгод.
А солнце если б ночью не шло и не летело —
Не знал бы мир рассвета и дней не знал бы счет.
Когда бы влага моря не поднялась до неба —
Ручья бы сад не видел, росы не знал бы плод,
Уйдя и вновь вернувшись, меж створок перламутра —
Так станет капля перлом в родимом лоне вод.
Не плакал ли Иосиф, из дома похищаем,
И не достиг ли царства и счастья он высот?
И Мухаммад, из Мекки уехавший в Медину, —
Не основал ли в славе великой власти род?
Когда путей нет внешних — в себе самом ты странствуй,
Как лалу — блеск пусть дарит тебе лучистый свод.
Ты в существе, о мастер, своем открой дорогу —
Так к россыпям бесценным в земле открылся ход.
Из горечи суровой ты к сладости проникни —
Как на соленой почве плодов душистый мед.
Чудес таких от Шамса — Тебриза славы — ждите,
Как дерево — от солнца дары своих красот.

* * *

Когда мой труп перед тобой, что в гробе тленом станет, —
Не думай, что моя душа жить в мире бренном станет,
Не плачь над мертвым надо мной и не кричи «увы!».
Увы — когда кто жертвой тьмы во сне забвенном станет.
Когда увидишь ты мой гроб, не восклицай «ушел!».
Ведь в единении душа жить несравненном станет.
Меня в могилу проводив, ты не напутствуй вдаль:
Могила — скиния, где рай в дне неизменном станет.
Кончину видел ты, теперь ты воскресенье зри;
Закат ли солнцу и луне позорным пленом станет?
В чем нисхожденье видишь ты, в том истинный восход:
Могилы плен — исход души в краю блаженном станет.
Зерно, зарытое в земле, дает живой росток;
Верь, вечно жить и человек в зерне нетленном станет.
Ведро, что в воду погрузишь, — не полно ль до краев?
В колодце ль слезы Иосиф-дух лить, сокровенном, станет?
Ты здесь замкни уста, чтоб там открыть — на высоте,
И вопль твой — гимном торжества в непротяженном станет.

* * *