Иранская мина

В парке на лавке они разложили бутерброды и принялись спорить о событиях последних двух дней. Сосновский слушал французов, не особенно налегая на бутерброды. Он видел, какими голодными были журналисты. Наверное, не успели даже позавтракать. Перебежав через улицу, Михаил поймал за фартук официанта, сунул ему в карман жилета купюру и показал в сторону парка и лавки. Через несколько минут официант принес на подносе шесть благоухающих чашек кофе. Французы зааплодировали, дожевывая последние бутерброды.

Кофе был великолепен. Разговор сразу престал быть резким и эмоциональным. Беседа потянулась мягко, с наслаждением, под стать густому, крепкому и сладкому напитку. Теперь Сосновский воспользовался ситуацией и достал из кармана фотографию, сделанную с карандашного рисунка.

– Слушайте, вам знакома вот эта дама?

Жобен взял фото, нахмурился, что-то припоминая. Шарбонно встал рядом с другом и тоже уставился на фото. Его глаза мгновенно заискрились, он схватил фото и чуть ли не запрыгал на месте от восторга.

– Это она, Мишель! Это же та самая женщина, за которой я увязался возле рынка! Ну, ты помнишь ту историю?

– Это когда какой-то местный блюститель морали огрел тебя по голове?

– Да, похожа, – согласился Жобен. – Но я-то ее видел всего один раз, это Жак на ней взглядом дыру провертел. Я ее видел больше со спины.

– Со спины она так же восхитительна, – засмеялся Шарбонно. – Аж голова кругом!

– Голова у тебя кругом от другого – от того типа, – подсказал Сосновский. – Помнишь его?

– Если честно, то не очень, – вздохнул француз. – Все произошло так быстро, почти мгновенно. Я обернулся, встретился с ним взглядом, тут же последовал удар по голове, и наступила темнота. Но лицо у него неприятное и взгляд не очень добрый.

– Узнаешь его? – Сосновский вытащил еще одно фото с карандашного рисунка, который сделала по памяти Зухра. – Похож на него?

Шарбонно задумался, взяв в руки фотографию. Жобен посмотрел, но лишь неопределенно пожал плечами. Сосновский подумал и решил, что фото Хартмана показывать не стоит. Какую легенду он предложит французам, которые знают почти всех журналистов в Тегеране? Скорее всего, они его знают.

– Слушай, Мишель, а кто они? – задал Жобен неудобный вопрос.

Главное – не врать витиевато, не создавать красивую правдоподобную историю. Журналистов на это не купишь, они сами горазды такие истории сочинять и сразу сочинительство в рассказе чувствуют. Тут глупость какая-нибудь подойдет или скучная проза жизни, к которой у профессионального журналиста стойкая идиосинкразия. Так что Сосновский в ответ с готовностью махнул рукой.

– Это какая-то дамочка, которая тут живет, наверное, уже давно. Этот человек – это или ее муж, или телохранитель, которого муж приставил к ней. Она не мусульманка, видать, муженек ее так любит, что не требует от нее принять веру и надеть хиджаб. Но женщина она симпатичная, и за ней часто увиваются любители приключений. Вот один знакомый даже нарисовал ее. А я подобрал рисунки и решил вам показать. Местная достопримечательность.

– Если, Мишель, ты решил с ней познакомиться, – доверительным тоном заговорил Шарбонно, – то лучше выкинь эти фото и забудь. Убьет он тебя и глазом не моргнет. Ты думаешь, я почему жив остался? Да Арман побежал за мной, кричал, звал меня. Вот и не решился этот араб меня прикончить. Решил сам скрыться следом за своей хозяйкой. Есть женщины и попроще, и подоступнее, даже в этой стране. Ты мне скажи, если захочешь, я тебе дам адресок. Да и вместе сходим!

Жак подмигнул Сосновскому, тот расхохотался в ответ и сразу же перевел разговор на другую тему. Михаил начал рассказывать заготовленную историю про повара из советского посольства, который придумал, как совмещать жирную русскую кухню с постной английской.

Из пресс-центра выбежала девушка и стала звать Жака, размахивая лентой телетайпа. Французы как ошалелые бросились к зданию, на ходу едва успев извиниться перед Сосновским. Михаил с облегчением вздохнул и уселся на лавку, где осталась оберточная бумага из-под бутербродов. Ну, теперь все ясно. Дурацкая ситуация. С другими людьми так поступать нельзя. Но журналисты настолько ушиблены своим делом, что все, что не похоже на политическую сенсацию, их не интересует.

В туалете кафе Михаил старательно сжег фотографии и отправился на встречу с Хартманом. День выдался на редкость теплым, голова у Сосновского после последней грандиозной попойки с журналистами болеть перестала, выпитый кофе добавил бодрости.

Ну и результат предъявления фотографий рисунков Зухры внушил оптимизма. Теперь есть о чем подумать. Понятно, что это непростая женщина, что ее действительно охраняют и ухажеры типа Шарбонно там не нужны. Кто она такая? Судя по контактам, ей подчиняются агенты абвера, но она знакома и с сотрудниками СД, работающими в этой стране.