Иридий. Про них шептался Космос

В задумчивости постучав пальцами по колену, я решительно встаю с кресла и поправляю полы пиджака.

– Альберт, я бы хотела оставить за собой наш дом, летмаш и право распоряжаться всеми личными вещами Бака, – негромко, но решительно начинаю я. – Также я забираю пост главы фонда «Оксада». От всех иных средств, счетов и фондов Бака Зенга я отказываюсь в пользу его единственной дочери Оксады Зенг…

– Рокси! – изумленно охает поверенный, а Лила на соседнем экране так вообще рот от изумления открывает.

– Чтобы не нарушать последних распоряжений Бака, – спокойно продолжаю я, игнорируя всех присутствующих, – Оксада получит образование, и только после этого ей откроется доступ ко всем счетам и имуществу. Никто, в том числе и законные опекуны девочки, не имеют права допуска к счетам.

Альберт смотрит на меня круглыми глазами, все еще не веря, что я действительно могу отказаться от значительного состояния, но мне плевать.

– В случае, если Лила Зенг, кто-то из ее друзей или родственников начнут распускать про Бака слухи о якобы его наркотической зависимости, – мой отказ аннулируется, и в силу вновь вступает завещание Бака. Если Лила Зенг или Оксада Зенг открывают со мной судебную тяжбу – мой отказ аннулируется, и в силу вновь вступает завещание Бака.

Я замолкаю, ощущая, как внутри разливается непередаваемая легкость. Бак хотел, чтобы я была лучше, добрее, чище, возможно, поэтому он оставил за мной все права.

– Окс, подумай хорошенько… – пытается вразумить меня Альберт, но я непреклонна.

– Капитан Тиван, – оборачиваюсь я в сторону застывшего неподалеку капитана, – можно воспользоваться одним из ваших планшетов для подтверждения идентификации?

– Просто приложи ладонь к подлокотнику кресла, – его ровный спокойный голос действует не хуже успокоительного, каким-то невероятным образом проясняя мое сознание.

Быстро приложив свою ладонь и оставив электронный отпечаток в качестве подтверждения сказанных мною слов, я поворачиваюсь к экрану с изображением потрясенной до глубины души Лилы.

– Ты права…

Бывшая жена Бака вздрагивает и чуть более осмысленно смотрит на меня.

– Ты права – меня сложно назвать хорошим человеком, – признание дается очень тяжело, но я должна это сказать. – Мы встретились с Баком, когда от меня осталась только смутная тень той девушки, которая нравилась ему когда-то. И я так до сих пор не понимаю, почему он любил меня…

На глаза наворачиваются слезы, но я должна ей это сказать. Должна, потому что второго такого шанса жизнь не предоставит, потому что в другой раз она не сможет меня услышать.

– Мне было безумно хорошо рядом с ним, и я искренне сожалею, что мое счастье стало причиной вашего развода, – мой голос предательски дрожит, и я громко всхлипываю, с невероятным трудом все еще сдерживая подступающие слезы. – Лила, я знаю, что одного «прости» с моей стороны будет мало, но…

Женщина на экране отводит взгляд и скрещивает руки.

– Прости, – негромко, но очень искренне шепчу я. – Прости, если сможешь…

Лила дергает плечом и поворачивается ко мне. Гордая, несокрушимая женщина со стальным характером. Не способная уступать, не способная признавать ошибки ни свои, ни чужие. Ты за это ее полюбил, Бак?

Взгляд Лилы на мгновение обжигает меня, а затем она едва заметно кивает и молча отключается.

Не в силах больше совладать с собственными эмоциями, я буквально падаю обратно в кресло и, закрыв лицо руками от всех, даю волю чувствам.

Слезы катятся по щекам, словно вода из-под крана, я громко всхлипываю и неожиданно слышу шаги рядом. Убрав ладони от лица, встречаюсь взглядом с капитаном Тиваном.

– Водички? – скучающе-вежливо предлагает он так, словно мы сидим на зеленой лужайке городского парка и пытаемся спастись от летнего зноя.

Несмотря на обуревающие меня чувства, я не могу сдержать ехидный смешок. Уж слишком капитан корабля в эту минуту похож на одного из врачей реабилитационного центра.

Как же его звали? Ниус или Миус? Не суть!

Я не помнила имени ведущего наших открытых групп, где проходящие реабилитацию наркоманы делились своими чувствами и говорили о проблемах, зато раз и навсегда запомнила методы его работы. Врач всегда имел под рукой бутылочку воды и упаковку салфеток. Протянутый платок безмолвно говорил – плачь, столько, сколько тебе нужно, мы принимаем твои слезы. Бутылочка воды – на, попей и возьми себя в руки!

И вот сейчас капитан Тиван явно намекал на прекращение незапланированного уставом слезоотделения.

Молча приняв из его рук бутылочку, я свинчиваю крышку и делаю пару крупных глотков. Надо отдать должное профессионализму и врача, и капитана Тивана: такая нехитрая смена деятельности позволяет отвлечься от внезапно захлестнувшей меня печали и немного прийти в себя.

Подняв глаза, я обнаруживаю на экране лицо Альберта и смущенно опускаю голову.

Обратная аннигиляция! Я думала, он отключился вместе с Лилой…

– Окс, – негромко зовет поверенный. – Бак оставил для вас видео. Включить?

Крепко зажмурившись, я с ужасом качаю головой.

Я теряла Бака уже трижды за эту жизнь.