Иридий. Про них шептался Космос

В первый раз, когда в старших классах школы призналась, как сильно люблю его. Бак сделал все, чтобы смягчить неловкий момент, но отношения уже не могли быть прежними.

Спустя полгода, когда подающий надежды боец боев без правил Стальной Кулак пришел в бар «Большой пес» и в изрядном подпитии признался, что безумно любит меня, я подумала было ответить ему отказом на отказ, но, к счастью, вовремя включила голову.

Наш роман продлился от силы пару месяцев, а потом меня нашли военные, и тогда я потеряла Бака во второй раз.

Два года спустя, когда Бак случайно натолкнулся на меня в одном из реабилитационных центров, и наши чувства вспыхнули вновь, настал третий раз – я узнала, что он женат и, более того, имеет хорошенькую дочку. Сколько душевных сил мне стоило прогнать его обратно в семью…

Весь сегодняшний день я пряталась за мысль, что это всего лишь четвертый раз, что на самом деле Бак жив и судьба сведет нас снова…

– Окс, – зовет меня Альберт, – Бак настаивал, чтобы вы посмотрели это видео сразу же после его смерти.

Все в том же ужасе я отчаянно качаю головой.

Нет, нет, нет!

Я не хочу смотреть видео, где Бак прощается со мной. Нет, ведь в таком случае мне придется признать, что он… Нет!

– Включайте, – слышится ровная команда капитана Тивана и, прежде чем я успеваю возразить, на одном из экранов появляется крупным планом лицо Бака.

– Окс, – зовет он меня и с грустью улыбается. – Если ты смотришь эту запись, значит, я тебя подвел…

Я замираю, не в силах потребовать, чтобы запись остановили. На пленке у Бака короткие волосы и красная полоска подживающего на щеке шрама, значит, он сделал запись больше четырех месяцев назад.

– Я клялся, что больше мы не расстанемся, и немного просчитался… – с виноватой улыбкой говорит Бак. – Кстати, я успел сказать, как сильно люблю тебя? Наверняка нет, – тяжело вздыхает он. – Я все время забывал говорить тебе самые важные вещи. О том, как сильно люблю тебя, о том, какая ты красивая, о том, как хочу, чтобы у нас были дети…

Бак тепло улыбается, глядя с экрана. Такой близкий и навсегда далекий.

– Ты никогда не любила похороны, а я всегда считал, что черный – это не твой цвет, поэтому решил, что нам лучше попрощаться вот так. – Он легонько стучит по экрану указательным пальцем и неожиданно хитро улыбается. – Знаешь, в чем преимущество такого прощания? – Бак делает эффектную паузу и неожиданно достает из-за спины миниатюрную гитару. – Ты ведь помнишь ее, Окс?

Мои брови сами собой ползут вверх, а глаза расширяются от изумления. Он же не собирается…

– Кхе-кхе! – важно откашливается мой любимый мужчина и громко ударяет по струнам. – В школьном парке… – уверенно пропевает он первую строчку, хмурит брови. – Бе… – пальцы берут не тот аккорд. – Бе… – и снова мимо нот. – Бе-е-егали мы детьми! – с трудом заканчивает он вторую строчку.

Дальше следует продолжительная пауза, в продолжение которой он пытается зажать пальцами барре.

– Ты скакала по… – очередная пауза, в течение которой Бак с трудом переставляет пальцы на струнах. – По дорожке, я… я…

Гитара протестующе звенит струной, но Баку хоть бы хны!

– Я… я… Я отвратительно играю на гитаре, – неожиданно прекращает надругательство над инструментом он, озорно улыбаясь с экрана. – Как ты могла слушать меня в детстве? Кстати, – он откладывает гитару на колени, – а помнишь, как ты подбила меня угнать отцовский летмаш?

Я ловлю на себе немного растерянный взгляд капитана Тивана и смущенно пожимаю плечами. Ну да. Было такое однажды…

– А помнишь, как я повел тебя на первое свидание и так разнервничался, что не мог выдавить ни слова? – громко смеется он. – А главное, ты, прям само сочувствие, еще и подкалывать меня начала, вместо того чтобы войти в положение.

Тихий смешок вырывается у меня помимо воли. Почему он вспоминает об этом сейчас?

– А помнишь нашу первую ночь, проведенную вместе? – понижает Бак голос. – И я не про совместные ночевки под неусыпным оком моих родителей, я про ту нашу ночь…

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы хоть как-то скрыть смущенную улыбку, и, кажется, немного краснею.

– А помнишь, как ты мне закатила истерику после боя с Риком-Молотилкой? – наигранно надувает губы Бак.

Конечно помнила. После того боя на Баке живого места не осталось – все сплошь синяки да ссадины. О сломанных костях я вообще молчу! Я так за него перепугалась, что наорала на всех, кого посчитала виноватыми. Короче, никто не укрылся от моего гнева!

– Ты в курсе, что Молотилка потом мне каждый раз при встрече сочувственно руку жал? – довольно улыбается Бак и резко меняется в лице. – А помнишь, как некая любительница каблуков свалилась со стремянки, пока украшала стену бара?

О да! Тогда я почти две недели симулировала невыносимую боль в голеностопе, чтобы Бак подольше ухаживал за мной и носил на руках.

– А еще…

Я смотрю в любимое лицо и не могу сдержать грустной улыбки. Как же мне все-таки повезло встретить такого потрясающего мужчину!