Ириска

Засунул большие пальцы за шлевки,

уставился на босые ноги Марлы:

ногти покрашены синим лаком.

Я ей покрасила,

вчера вечером.

Марла увидела мой педикюр

и потребовала

то же самое.

Мне не хотелось, конечно,

трогать руками корявые пальцы старушки.

Но покрасила.

Костлявые, легкие как перышко —

будто держишь птицу за лапку.

– Не спеши, – уговаривает его Марла.

– Я налью тебе выпить.

Или ты угости меня.

Я пью фруктовый коктейль.

А ты?

Может, сходим куда-нибудь ненадолго?

В смысле – выпить?

Парень потирает густую бровь.

– Что вы, моей хозяйке это вряд ли понравится.

Марла подкрадывается к нему —

берет его за руки.

– Ну, я ей не скажу, если ты не скажешь.

Под звуки дрели

Парня зовут Мартин,

Ему двадцать шесть,

у него есть жена и недавно родился ребенок.

Мартин решил задержаться на час,

а не сразу домой, —

«Малыш орет целый день…

Ладно, жена подождет». – Он смеется,

но неестественно как-то.

Марла нарезает лимон.

Я достаю стаканы.

Сидим во внутреннем дворике, пьем джин.

Слышно, как кто-то работает дрелью,

усердно сверлит.

– Никому не расскажешь? —

спрашивает Мартин.

– Никому, – обещаю.

– И я не скажу, – добавляет Марла,

глядя на Мартина.

Похоже, она совершенно забыла,

кто он такой.

Остальное попозже

У Люси для меня еще целая куча домашних заданий.

Что-то она сегодня задумчивая. Спрашиваю:

– У тебя все нормально?

Она смотрит

туда, сюда,

наклоняется,

гладит собаку.

– Да, все хорошо. Просто немного устала.

Наблюдаю за ней —

Люси считает, сколько должна мне.

– У меня только пять пятьдесят. Может быть, остальное попозже?

Я не забуду.

– Все нормально. Ты же мне отдала телефон.

Сколько он стоит?

– Ах да, телефон.

Ну, тогда мы в расчете.

Может быть, наоборот, это ты мне немного должна.

Усмехается, прячет деньги.

Черт! Я-то хотела на ужин пиццу,

с ветчиной, как любит Марла,

и мороженого на десерт.

– Ну да, – отвечаю небрежно.

А сама вспоминаю белый дом, где Люси живет,

ее спальню с отдельной ванной,

и как меня приглашали остаться.

– Пойдем, погуляем? Полазим по скалам.

Мы с ней давно собирались,

шутили – будем прыгать со скалы на скалу.

– Сегодня не могу.

Может быть, завтра получится.

Люси кивает на груду работы.

– Тебе хорошо, ты-то умная.

Не скажу, что крутая или веселая… нет.

Но умная.

Кексы с глазурью

Марла напекла малюсеньких кексов с белой глазурью,

разложила на подносе

и ждет меня —

почаевничать, поболтать.

– Как вкусно пахнет! – улыбаюсь,

и Марла сияет,

будто бы выиграла приз.

Но когда мы садимся пить чай,

Марла пробует кекс

и мрачнеет.

Я тоже откусываю.

О господи, нет!

Кексы соленые! Не сладкие, а соленые!

Хотя я не выплюнула,

удалось проглотить.

– От меня никакого толку! – Марла ужасно расстроена.

– Безрукая. Бестолочь!

Уж кексы испечь…

сможет даже ребенок.

Бьет себя по руке.

По плечам.

По лицу.

Я притихла:

может, и до меня доберется?

Боюсь даже что-то сказать.

Смотрю на заднюю дверь —

если что, добегу за секунду.

– Идиотка! – ругается Марла.

– Идиотка,

тупая,

тупая!

Ну да.

Я идиотка:

думала, здесь безопасно.

Только не с ней!

От Марлы не знаешь чего ожидать.

– Вы просто забыли сахар, вот и все, – говорю ей спокойно.

– Да уж понятно – забыла сахар.

Я не круглая дура.

Понимаю, что сделала. —

Марла скрипит зубами,

уставилась на меня.

А я тут при чем?

На меня-то что злиться?

Кулаком по столу,

Кулаком по руке.

– Дура Марла.

Дурацкие кексы.

Что, я выжила из ума?

Посмотри на меня.

Уфф! Понятно:

она злится на себя,

на свою забывчивость,

на свою болезнь.

Не на меня.

На столешнице продукты

и противень.

Духовка горячая.

Подаю Марле сахар.

– Научите?

Она отворачивается.

– Ты меня лучше не зли.

Это сумеет слепой. И косорукий.

Я беру кухонное полотенце,

завязываю себе глаза.

– Давайте проверим?

– Можно подумать, ты не умеешь.

Ты же не косорукая.

– Я слепая! – тяну к ней руки,

как зомби.

Марла хихикает.

– Иди-ка сюда, завяжу покрепче.

Вот так и печем:

я с завязанными глазами,

Марла руководит.