Ирландские сказки

Он хотел спросить, кто его позвал, но страх сковал его, не позволяя даже раскрыть рта. Он повернулся и тут же побежал в свою каюту, а море все так же нашептывало его имя, разбивая и дробя его в шелесте волн.

На следующий день Кегану хоть и было неспокойно, но он все отважился снова выйти на палубу. Ночь выдалась такой же спокойной, как и предыдущая, и Кеган было подумал, что все это ему померещилось, но в ночной тишине опять раздался еле слышный, вкрадчивый шепот, зовущий его по имени. И, хоть с большим усилием, но Кеган отвернулся от моря и вернулся в каюту, где просидел до утра, пока его била крупная дрожь.

Наутро старик Фергус заметил, что с Кеганом что-то неладно, и обратился напрямую к капитану.

— Не нравится мне, что творится с парнишкой, — проворчал он, ловко потроша свежую рыбу, и чешуя оседала у него на пальцах блестящими лепестками. — Он будто сам не свой, лица на нем нет. Ты бы поговорил с ним, а?

Капитан сделал длинную затяжку и помолчал, а затем ответил:

— Его зовет не море. Его зовет то, что в море. Фергус, этой ночью мы с тобой останемся на палубе и помоги нам, Господи, чтобы мы успели его спасти.

Фергус только кивнул и крепче сжал свой нож. Нож был добротный, с костяной ручкой и крепким прочным лезвием, которое с легкостью разрезало рыбьи потроха и кости, а также одежду и сухожилия тех недотеп, которые как-то вздумали очистить карманы Фергуса в темном переулке.

И вот, когда наступила ночь, капитан и Фергус остались на палубе, спрятавшись за ящиками и бочками. Капитан первым заметил неладное и тут же ткнул Фергуса под ребра, и оба во все глаза уставились на молодого Кегана, который пьяной походкой приближался к корме корабля.

А Кегану в ту ночь совсем не спалось, и дело было в том, что с каждой ночью шепот становился все настойчивее, все откровеннее. По правде, Кеган мог поклясться, что почти узнал, кто его звал, и потому он был уверен — нужно всего-навсего наклониться поближе к воде, и все станет ясно. Тогда-то он точно поймет, кому он так понадобился, но главное — наклониться как можно ниже.

Капитан и Фергус успели схватить его в тот самый момент, когда Кеган уже перегнулся через борт, и вдвоем они затащили его на палубу. А Кеган словно впал в оцепенение: он, трясясь, сидел на палубе и только вращал головой с округлившимися глазами, а потом закричал:

— Я узнаю, кто ты!

И тут же попытался снова кинуться за борт, да только у Фергуса была железная хватка, а под рукой капитана очень кстати и совершенно случайно оказалась прочная веревка.

Беднягу Кегана продержали связанным в каюте капитана до самого рассвета, а наутро капитан собрал команду и отдал приказ:

— Поворачивай. Отвезем его суженой, уж она точно приведет его в порядок.

И он выпустил изо рта облако дыма, который причудливым узором обрамил его лицо.

На всех парах корабль нес Кегана домой, назад к любимой Калли. Капитан и Фергус лично помогли ему спуститься с палубы и вызвались проводить его до дома.

Фергус неодобрительно косился на попрошаек и уличных зазывал и звучно сплевывал на мощеную улицу, забитую бездомными кошками, торговцами и очистками:

— И как в таком захолустье нашелся такой алмаз, ума не приложу.

— Ничего, — невозмутимо отозвался капитан, не выпуская изо рта трубку, — и нашему Кегану тут найдется дело. Главное, что рядом будет та, ради которой хочется просыпаться по утрам.

И вот они подошли к нужному дому и постучали в дверь. Капитан вышел вперед, и, как только дверь распахнулась, уже готовился спрашивать, где Калли, но вмиг осекся.

Дверь ему открыла заплаканная женщина с серым изможденным лицом, в котором с трудом можно было узнать некогда красивую и статную мать красавицы Калли. За спиной женщины тут же появился высокий мужчина с таким же измученным лицом, который бережно обнял жену за плечи и направил ее внутрь дома, а сам вышел на крыльцо и притворил дверь.

— Долго же ты добирался до дома, Кеган, — с горечью сказал он, глядя на капитана. — Слишком долго.

— Однако, позвольте, — капитан был в полнейшем недоумении. — Нас ведь не было от силы месяц. Что могло случиться за такой срок?

Мужчина сел на крыльцо и достал из кармана мятую папиросу, а потом глянул снизу вверх, приглашая присоединиться к нему. Поколебавшись, Фергус бережно опустил Кегана, который за все это время не промолвил ни слова, на землю, а сам сел рядом и тотчас вцепился ему в плечи, точно боялся, что он пустится прочь. Капитан же присел рядом с отцом Калли и разжег свою трубку.

— Что случилось, пока нас не было? — мягко спросил он, обращаясь в пустоту, которая разделяла в тот момент его и отца девушки. — Какое горе пришло в вашу семью?

— Вот наше горе, — кивнул мужчина на Кегана, и тот впервые за все время поднял на него глаза. — Калли любила его до смерти, все уговаривала осесть, жить вместе. Но ему было мало моря. Ему всегда было мало моря.

— Калли, — вдруг сказал Кеган и посмотрел прямо в море, которое плескалось перед ними, насколько хватало взгляда. — Калли!