Исчезающая лестница

Она заглянула в свой блокнот и покопалась в той же коробке опять, посмотреть, нет ли в ней чего-нибудь, о чем просила Фентон. Там лежали пресс-папье, скрепки, старый фирменный бланк, несколько небольших коробочек с лентой для пишущих машинок «Смит Корона», первосортные перья для ручек «Ф. Б. Бриджз», проволока для записи «Вебстер-Чикаго», бумажная лента для счетного аппарата «Боро»… – все то, что когда-то представлялось важным и существовало повсюду, но теперь утратило свое значение. Старье.

Стиви села на пол и открыла блокнот, который ей дала Фентон. Всего по поручению доктора ей предстояло проверить 307 пунктов. Некоторые из этих заданий можно было выполнить относительно быстро и просто: посмотреть, какие комнаты соединяются между собой дверьми, подтвердить цвета, материалы и узоры. В других случаях придется читать многочисленные тома учетных журналов. Больше всего ее поразило, насколько банальными и даже глупыми были эти детали. Или, по крайней мере, насколько таковыми казались.

Но при расследовании, вероятно, как и при написании книг, необходим поиск и очень важны детали.

Стиви открыла на ноутбуке документ и набросала черновой план своего наступления, сгруппировав пункты по категориям, чтобы искать по несколько зараз. Приложив некоторое количество усилий, она составила семь списков по типам. Эта работа принесла успокоение и избавила голову от всех мыслей. Сортируешь, приводишь в порядок, составляешь список. Вскоре небрежные записи Фентон приобрели четкий формат. Решив начать работу над первым списком прямо здесь и сейчас, Стиви сняла несколько томов учетных журналов.

Они содержали в себе сведения обо всем, что каждый день происходило в доме Эллингэма: какие заказывали продукты и продовольствие, что подавали на завтрак, обед и ужин, какие выполняли задачи. Мясо привозили по понедельникам и четвергам, рыбу – четыре раза в неделю, молоко – в больших количествах – каждый день. Зимой из Флориды специально выписывали апельсины и лимоны. Бакалею, овощи и хозтовары порой привозили три раза в день. Уборка представляла собой массовый непрекращающийся процесс. Наряду с собственно персоналом мыть окна и подметать дворы, полировать мили палисандрового дерева, смахивать пыль с гор мрамора, чистить камины, колоть и складывать дрова, наполнять льдом ледники и чинить все, что нуждалось в ремонте, на грузовичках приезжали местные жители. Кроме того, существовал штат сотрудников, занимавшихся различной работой на прилегающей территории, – небольшая армия садовников, выпалывавших сорняки, сажавших, поливавших растения и умасливавших жизнь на склонах горы. Плюс несколько сот тех, кто достраивал школу. Ей стало предельно ясно, как много Эллингэмская академия значила для местного населения. Раньше или позже, но сюда приходил работать каждый. И каждый что-то продавал. От этого странного человека и его школы в глуши зависели целые предприятия. Столько усилий ради совсем немногих людей – притом что Альберт Эллингэм многим многое давал. И атака, предпринятая против него, была атакой против всех.

На фоне этого, вполне естественно, возникало ощущение, что кое-кто желал Антону Ворачеку смерти. Семью Эллингэма в окрестностях хорошо знали и зависели от нее. Очень многие, хотя бы частично, видели их владения. О тоннелях, вероятно, они осведомлены не были, но те, кто заготовлял лед, знали подвал, поставщики – кухню, а уборщики видели внутреннее убранство дома. Ходили разговоры.

Стиви захлопнула крышку ноутбука и закрыла глаза. Перо. Лоскут бисерной ткани. Губная помада. Парочка предполагаемых бандитов. Что все это значит? Может, Фрэнсис и Эдвард поделились с кем-то своими мыслями? Может, на стороне у них был сообщник?

Ответов у нее пока не было.

Стиви отряхнула с себя пыль и еще раз посмотрела по сторонам. У нее имелись старые друзья, которых следовало навестить. Где-то здесь хранилась коробка с газетами, которые Альберт Эллингэм спрятал в тоннеле – его как раз только что вырыли. Там могло обнаружиться что-то интересное. Стиви не смогла ничего найти. Она прошла в дальний конец комнаты, к главному сокровищу этой мансарды. Оно представляло собой большой холм футов восьми в ширину, прикрытый белым полотном, который она осторожно стащила.