Исчезающая ведьма

Роберт понимал желание Кэтлин продвинуть своего сынка. Эдит, по его мнению, поступила бы точно так же, но Эдвард вовсе не был несчастным сироткой, нуждающимся в опеке. Даже несмотря на то, что он был сыном Кэтлин, Роберт не мог заставить себя его полюбить и проникнуться к нему чувством родительского долга. Ему хотелось, чтобы Эдвард исчез. Всего несколько недель минуло, как Роберт наслаждался обществом новой жены, и последнее, что ему хотелось — это нянчиться с её великовозрастным сыном.

— Я не могу предложить Эдварду достойной работы, дорогая. Как я уже ранее говорил, наши доходы падают, и так будет продолжаться, пока не подавят восстание фламандских ткачей. Из-за этих флорентийских жуликов я попал на такую крупную сумму, что едва ли смогу расплатиться с работниками, не говоря уже о том, чтобы нанимать кого-то еще. К тому же мне нужны люди с опытом, разбирающиеся в шерсти и тканях, продажах и доставке. Я не могу запустить на свой склад профана. Он разорит меня за неделю.

— Я не профан! — выкрикнул Эдвард, багровея от гнева и сжимая кулаки.

— Эдвард! — осадила его Кэтлин. — Роберт всего лишь хотел сказать, что ты не особо сведущ в торговле шерстью, и он прав. Тебе пора бы уже привыкнуть к линкольнской манере выражаться.

Теперь пришёл черёд обидеться Роберту. Она обвиняла его в неумении изящно выражаться? Да он гордился своими манерами.

Кэтлин подарила Роберту очередную лучезарную улыбку.

— Мой сын понимает, что ему следует ещё многому научиться, и полон решимости сделать это. Он готов начать со скромной должности, пока не докажет на деле собственную значимость. Только ради меня, милый, — произнесла она подобострастно. — Он мой единственный сын!

Но Роберт уловил мрачную тень, промелькнувшую на лице Эдварда, когда Кэтлин упомянула о «скромной должности». Он торговал достаточно долго и знал: человек, считающий, что занимает должность ниже своего ранга, подобен тухлой устрице, что портит целую бочку отменной сельди. И Роберт не поддался чарам Кэтлин впервые с момента их знакомства.

— Мне нечего ему предложить.

Он встал и направился в сторону лестницы, однако успел уловить яростный взгляд, брошенный Эдвардом в сторону Кэтлин. Роберта это нисколько не встревожило, он даже позлорадствовал про себя, поднимаясь по ступенькам. Ему было чем гордиться: в людях он разбирался не хуже, чем в качестве поставляемой шерсти.

Едва увидев Эдварда, он сразу же определил, что это — кемпи{37}, шерсть третьей категории с ляжек груборунного барана, перепачканных навозом. Эту шерсть уже не исправишь дорогим красителем, сколько её там не держи, лишь попусту потратишь время.

Роберт был уверен — как только Эдвард осознает, что не будет никаких богатых подачек, на которые он может припеваючи жить за счёт нового мужа своей мамочки, то они с Кэтлин увидят лишь облачко пыли из-под его сверкающих пяток, когда он будет улепётывать из Линкольна.

Глава 35

Желающий узнать, переживут ли его родные и близкие очередной год, должен в полночь прийти на церковную паперть в канун летнего солнцестояния. Тогда он увидит, как души тех, кому суждено умереть в этом году, идут в церковь крестным ходом.

Линкольн

Валяльщик шерсти{38} затаился, пока не увидел, что женщины покинули дом. Диот, схватив корзину, протопала со двора, таща за руку Леонию. Валяльщик, тощий словно ласка, скользнул в тень дверного проёма, когда они проходили мимо. Диот так увлечённо болтала, что не заметила бы половину королевской армии, укрывшейся под этой аркой, но Леония повернулась и пристально посмотрела на него.

Лицо ребёнка оставалось непроницаемым, но золотистые искорки любопытства промелькнули в её взгляде. Валяльщик уже подумал, что она расскажет о нём служанке, но она промолчала, лишь слегка нахмурилась и оглянулась, словно заслышав чей-то окрик. Её взгляд был таким сосредоточенным, что валяльщик тоже обернулся, ожидая увидеть кого-то за спиной, но улица была пустынна.

Едва Диот и Леония скрылись из виду, валяльщик снова сосредоточился на тяжёлых воротах, ведущих во двор. Он просидел в засаде у дома Роберта несколько суток, выжидая подходящий момент, чтобы приблизиться. Но до сих пор, если Диот с девчонкой уходили, то дома оставалась Кэтлин, либо наоборот — когда она каталась верхом, дети играли в конюшне. Он не хотел приближаться к дому, пока там были женщины.

Он наблюдал и прислушивался долгое время, и уже знал всех домашних по именам, когда их выкрикивали из распахнутых окон или звали через двор. Несколько раз он проследовал за Робертом, надеясь побеседовать с ним на складе, но и это закончилось неудачей.