Исчезающая ведьма

Первый раз он пробормотал себе под нос, но уже в третий — понял, что смеётся. Он сам не знал почему, но у него внезапно улучшилось настроение, когда он представил, что окунает в воду старого Уорнера.

Леония тоже засмеялась. Когда он закончил, она опрокинула ведро с водой.

— Не хочу, чтобы кто-то это нашёл и задавал дурацкие вопросы.

Адам посмотрел на неё с восхищением, какого ещё не было. Забрав мокрую куклу у Адама, она поставила её на бочку, установив вертикально, так, что у маленьких ножек образовалась кровавая лужица.

— Итак, мастер Уорнер, как же мы вас накажем?

— Мы можем его повесить, — нетерпеливо вступил Адам, всё больше втягиваясь в игру. Он уже бросился искать кусок верёвки.

— Он умрёт в своё время, но ты же не собираешься его убивать. Это слишком быстрая смерть. Пусть помучается для начала. Леония обыскала конюшню, разгребая солому носком ботинка, пока не наткнулась на что-то.

— Я так и знала, что это где-то здесь.

Это был старый железный гвоздь, погнутый и ржавый. Очевидно, он долгое время провалялся в соломе. Леония была права: конюх не особо усердствовал в чистке конюшни. Она протянула гвоздь Адаму.

— Выбери место, в которое ты хочешь его поразить. Только не в сердце.

Адам осмотрелся, понимая, что темнеет. Воздух ещё был раскалённым, словно кухонная печь Беаты, но мохнатые тёмные тучи набежали на солнце. Глаза Леонии странно блестели в зловещем полумраке, от этого ему стало не по себе. Будто он и впрямь поверил, что они могут убить старого Уорнера.

— Кажется, начинается дождь. Надо идти, пока нас не хватились.

— Нет! — Улыбка сошла с лица Леонии. — Подумай о том, каково тебе было, когда он стегал тебя розгами. Подумай о той боли, что он тебе причинил за проступок, который ты даже не совершал. Завтра ты снова пойдёшь в школу и встретишься со свидетелями своего унижения. Они всё видели. Так что ты хочешь с ним за это сделать?

Кровь прилила к лицу Адама, когда он вспомнил, как снимает штаны на глазах у всей школы, ложится на скамью и дрожит в ожидании первого удара, а затем ещё и ещё одного, закусив ладонь, чтобы не опозориться и не закричать. Уорнер даже не дал ему оправдаться. Учитель должен был его выслушать.

Зажав гвоздь в кулаке, он бросил куклу на бочку лицом вниз и, размахнувшись, со всей силы вонзил его в задницу Уорнера, в его ноги, руки, спину. Это уже была не простая солома, а плоть, что болела и кровоточила. Адам колол его снова и снова, пока не выбился из сил.

Где-то вдалеке раздался долгий раскатистый удар грома.

Глава 34

Сердце кошки или пронзённая булавками лягушка, высушенные и повешенные в укромном уголке, защитят дом от ведьм.

Линкольн

Неоспоримое достоинство смерти — возможность наблюдать, как живые изводят себя по всяким несущественным пустякам: не поднявшееся тесто, охромевшая лошадь, разбившийся горшок с похлёбкой, мелкая фальшивая монета, полученная в лавке на сдачу. Пара-тройка подобных мелочей, и живые уже думают, что у них не задался день, а то и целый год. Они так расстроены из-за какого-нибудь порвавшегося шнурка, что не замечают нависшей над их головами каменной глыбы, готовой обрушиться в любой момент.

Но Леония, этот милый ребёнок, давно усвоила, что не стоит распыляться по мелочам. Она просто устраняла источник беспокойства при первой же возможности. В итоге она всегда спала спокойно, не вскакивая от каждого мышиного писка, в отличие от большинства домашних, что дни и ночи напролёт только и придумывали себе проблемы, множа их в воспалённом воображении.

Был вечер вторника. Роберт наконец-то вернулся из Уэйнфлита, уставший, весь в пыли, раздражённый долгой поездкой. Его дела шли довольно сносно, потому что он был не из тех, кто позволит взять над собой верх в сделке, но ему хотелось добраться домой засветло.

Всё чаще звучали рассказы о путниках, ставших жертвами разбойников, не удосуживающихся даже скрывать собственные лица. Они нападали с деревьев, преследуя путников, и избивали бедняг до полусмерти, даже после того, как те отдавали им все свои ценности.

После гибели Яна Роберт осознал, что беспокоится гораздо сильнее, чем прежде. Если жертвами становились здоровые молодые мужчины, способные за себя постоять, то что говорить об остальных. Роберт с болью осознавал, что его обрюзгшее стареющее тело уже не так сильно и проворно, как раньше.

Он до сих пор не мог поверить, что юноша в самом расцвете сил гниёт в могиле. Это случалось уже со многими другими, но родной сын... Ян не мог погибнуть так глупо. Роберт не мог с этим смириться. Его коробило от того, что другие так считают.

Роберта раздражала мысль, что полгорода шепчется у него за спиной, будто он вырастил пьяницу и гуляку. Скорбь и негодование при мысли о сыне закипали в нём одновременно. Если бы парень не был таким упрямцем, то сидел бы в тот вечер дома и мирно ужинал в кругу семьи, а не шлялся по Брейдфорду, подвергая себя смертельной опасности.