Исчезающая земля

— И что… — начала Зоя, но тут заговорил Дима:

— За наши… — Он осекся, опустил стопку, но Зоя жестом велела ему продолжать. — За наши долгие рабочие дни и длинные сладкие ночи!

— Рад слышать, что у вас все хорошо, — подхватил Федя, проглотив водку.

— Долбаный грубиян! — огрызнулась помощница.

— За языком последи, — отчитал ее Дима, зажав ей рот ладонью. Остальным в компании он объяснил: — Анфиса оскорбилась, потому что у нас с ней не только ночи. Она не против и по утрам.

— Да ты прямо джентльмен, — процедила она сквозь его пальцы. Федя налил еще по одной. — Какое благородство! Какая обходительность!

Зоя обратилась к Коле:

— Что ты сделал с вандалами?

— Нечего было делать, — ответил Коля.

— А ты, мой галантный принц, — сказала Анфиса Диме, — будешь продолжать в том же духе — поплатишься за свои слова. Наши ночи могут внезапно стать намного короче.

— И обеденные перерывы тоже, — подхватил Дима. Федя прыснул. — Наша Анфиса доступна двадцать четыре часа.

Зоя продолжала:

— Ты сказал, что-то забрали. Украли инструменты. Разве не надо поймать воров?

— Тебе-то какое дело?! — вспылил муж. Он был похож на себя в день знакомства. Усталый, непредсказуемый. — Расскажи мне еще, как преступников ловить! Я в твою работу не лезу! Не говорю тебе, как сидеть дома, толстеть и следить за ребенком!

— Коль! — одернул его Дима.

— Дичь какая-то! — буркнул Коля.

Это не ее работа. Так не должно быть. Ужин, который Зоя приготовила на двоих, стоял в духовке. Муж понятия не имеет, на что она способна. На стройплощадке пусто. На земле грязь перемешалась со снегом, а четырьмя этажами выше Зоя держала дочь на руках, помалкивала в малознакомой компании и ждала завтра.

В постели Коля был нежным. Его короткостриженые волосы щекотали ее подбородок.

— Простишь меня?

Жена хмыкнула.

— Они обращаются со мной как с ребенком. Дали лейтенанта, назначили вести дело Голосовских, а теперь изображают из себя главных. — Зоя чувствовала его дыхание у себя на шее. — Лучше бы я никогда не слышал про похищение сестер. Лучше бы просто оставался дома с тобой.

Она смотрела в темноту.

— Не сердись на меня, — пробормотал Коля.

— Забудь, — ответила Зоя. Он прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

«Здрасте, девушка», — скажет строитель.

Когда она услышит его голос, у нее перехватит дыхание. Она тоже поздоровается. Убедится, что никто не смотрит. Укажет на бытовку и попросит: «Отведи меня туда».

Внутри она будет отступать, пока не наткнется на стол. Обхватит руками край столешницы и сядет сверху. Он будет разглядывать ее, чуть прикрыв блестящие глаза. Зрачки расширены. Упругие мышцы на руках, зубы стиснуты; он готов. За тонкой стеной голоса. Она раскроет объятья.

Зою всегда тянуло к этим южным мужчинам, но она ни разу не касалась их. До того как она увидела своих строителей, были другие: ребята с тележками в супермаркете, дворники в районе, где она выросла. Задолго до первого своего романа с русским мальчиком Зоя засматривалась на мигрантов. Даже в постели с мужем она по-прежнему их желала. Это не просто фетиш, нет. Зоя не обычная женщина, смысл жизни которой — рожать и воспитывать детей. Ей хотелось чего-то большего, запретного, неприличного.

Завтра. Она выкроит для себя три часа. Главное — придумать убедительный предлог. Может, прием у врача? Никто не узнает. Всего лишь раз. Потом она вернется домой, скажет Татьяне Юрьевне, что неважно себя чувствует, пойдет в душ, смоет с себя следы, оставленные пальцами строителей. Она будет мыться медленно, втайне желая, чтобы эти следы остались. А потом снова станет Колиной женой и Сашиной матерью. Больше никаких видений с мертвыми детьми. Никаких раздумий о том, чтобы покончить с собой. Завтра у нее появятся силы жить дальше.

Зоя уснула с этой фантазией в голове. Ей снились гейзеры, и разбудил ее шум воды. Коля принимает душ. На кухне она поставила вариться яйца, нарезала хлеб, достала сыр из нижнего ящика холодильника, открыла балконную дверь и подошла к окну.

Стояло прохладное утро. Строители уже были на месте. Листы гофрированного металла с крыши лежали на земле, там, где еще вчера стояла их бытовка. Мигранты толпились вокруг. Один держал в руках куртку.

Перед ними возвышались руины: все сгорело до основания. Пара обугленных досок и металлический каркас, видимо, от стола. Зоя все поняла. Бытовки больше нет.

Девушка вытряхнула сигарету, зажала сухой фильтр губами и щелкнула зажигалкой. Искры нет. Дрожащими пальцами она обхватила зажигалку и попробовала еще раз. Вспыхнуло пламя. Солнце еще не взошло. Желтый язычок в воздухе — отголосок пожара, все, что осталось; бытовка разрушена, земля почернела, в дыму металлическим блеском переливается пепел, через серую завесу виднеется тусклый отсвет воды в бухте.

Сделайте что-нибудь, мысленно умоляла их Зоя. Кричите, громите все вокруг, начните строить новый сарай. Она придумает новую фантазию, поместит их всех в мрачный недостроенный дом, только бы они сделали хоть что-нибудь! Но нелегалы просто стояли в кругу и смотрели на пепелище.