Исчезающий трон

Гэвин отступает на шаг и ещё долгое время рассматривает меня.

— Я думал, ты погибла. Мы все так думали. После трёх лет отсутствия я думал, что Эйтиннэ тоже мертва.

— Они забрали меня в Sith-bhruth, — говорю я, — разве Киаран не говорил вам?

Я всегда понимала Гэвина с полуслова. Я знала его так долго, что каждая мелочь в нём была мне известна: его лицо, чувства, выражения. Я знала, что ему нравится и не нравится. Я знала, что когда он потерял отца, он глубоко похоронил свои эмоции, как и я, когда потеряла маму.

Но этот Гэвин… Спустя три года он почти неузнаваем. Он держит себя совсем по-другому, тело напряжено, как будто он готов сражаться в любой момент. И я не пропускаю, как его глаза мелькают в осторожной оценке окружающей местности.

— Айе, он говорил мне.

Деревья шелестят вокруг нас, и взгляд Гэвина скользит сначала слева от меня, затем справа. Лес возвышается над пещерой, отбрасывая на заснеженную землю тени. Лес густой и темный, ничего не видно, кроме самого входа в пещеру. Я чувствую силу в этом месте, она оседает на моём языке, как и тогда, когда Киаран открыл мне портал. Это место должно быть скрыто от солдат Лоннраха.

Деревья снова колышутся, а прохладный ветер развивает мои волосы. Тело Гэвина напрягается, будто он прислушивается к чему-то. Спустя мгновение, он говорит.

— Тебя не было долгое время, даже для мира фейри. Но ты не выглядишь изменившейся, — он всматривается куда-то позади меня. Чтобы увидеть, что я кого-то привела? — На тебе даже нет отметок.

Я делаю шаг назад.

— Что ты имеешь в виду?

Шрамы, оставленные Лоннрахом, скрыты под одеждой, но он никогда не касался моего лица, никогда не отмечал меня там. И, в отличие от Гэвина, мой возраст не изменился. Мне было восемнадцать, когда Лоннрах забрал меня в Sith-bhruth, и мне всё ещё восемнадцать.

Гэвину уже двадцать четыре. Он вырос в плечах. Его тело выглядит более мужественным, мускулистым. Я замечаю маленькие, сморщенные шрамы на его шее, чуть выше воротника пальто.

— Я видел людей, которых они туда забирали, — говорит он строго. — Они не возвращаются прежними. Они лишь умело притворяются теми, кем они были, но они преданы фейри. Они уже предавали нас раньше.

Я почти говорю ему, что я не осталась прежней. Что часть меня вернулась сломленной. Лоннрах вырвал и уничтожил часть меня, и я не уверенна, смогу ли хоть когда-то заполнить эту дыру.

Пальцы тянутся, чтобы засучить рукава. Чтобы показать ему мои шрамы. Я не неотмеченная. Я не целая. Я до сих пор изо всех сил пытаюсь собрать кусочки себя воедино.

Но я ничего не делаю. Я кладу дрожащую ладонь на его щеку, призывая его посмотреть на меня.

— Ты думаешь, я подобна им? — Когда он не отвечает, я добавляю: — я бы никогда не предала тебя.

Он стискивает зубы.

— Я не знаю этого.

Я должна убедить его. Гэвин — результат этого мира, который я оставила, когда попала в плен. Лоннрах показал мне лишь призрачную часть разрушенного Эдинбурга, сразу после того как все произошло, и это пробудилось в моем воспоминании. Гэвин был там. Он все видел.

— Айе, ты знаешь, — говорю я ему. — Ты хотел, чтобы я тебе пообещала перед битвой. Ты помнишь? — он качает головой. — Ты хотел, чтобы я пообещала, что не умру.

Гэвин отпрянул от моего прикосновения.

— И ты так и не сказала этих слов.

Я помню.

Я не могла их сказать. Я не даю обещания, которые не могла бы сдержать, а часть меня верила, что я не выживу, чтобы увидеть следующее утро. Если я выживу то только, потому что спасу их всех. Если я погибну, значит, я проиграла. Здесь не было других вариантов.

Теперь я лучше знаю.

Прежде чем я успеваю ответить, Гэвин говорит.

— Докажи мне это. Что ты все еще Айлиэн.

То, как он это говорит, останавливает меня. Он произносит это тихо и расчетливо.

— Доказать? — Я делаю шаг к нему, но он отступает. — Гэвин я стою прямо перед тобой. Я живая. Какое доказательство тебе еще нужно?

— Они легко могут контролировать людей. Почему я должен тебе верить?

Я начинаю понимать: через что бы он ни прошел, это научило его никому не доверять. Даже мне.

— Потому что я Соколиная охотница, — просто отвечаю я.

Выражения лица Гэвина не изменилось.

— Baobhan-Sith залезала тебе в голову раньше. То, что ты Охотница, не остановило ее тогда.

Мои губы сжимаются, а пальцы сворачиваются в кулаки. То, что ты Охотница, не остановило ее тогда.

Он не ошибся. Это так же не остановило Лоннраха. Ни от копания в моей голове, ни от кражи воспоминаний, как будто это было совсем несложно. Киаран однажды говорил мне, что я еще не вошла в полную силу Охотниц, даже учитывая, что я могу сражаться с фейри и двигаться так же быстро, я не могу видеть их без сейгфлюра, и я до сих пор пытаюсь противостоять их ментальному воздействию.

Единственная разница между мной и любым другим человеком, вернувшемуся из Sith-bhruth в том, что способности Охотницы дают мне силы противостоять большим физическим повреждениям. Это значит, что Лоннрах мог мучить меня дольше, и укусы практически заживали к его следующему визиту.

Они всегда заживают. Видишь? Они всегда заживают.