Исчезающий трон

Я все еще не доверяю Гэвину полностью. Ничего не могу поделать с болью от его предательства, когда смотрю на него, даже после того, как он объяснил мне, почему не сказал об огоньках.

Когда крылья Дэррика быстро складываются вниз, я говорю.

— Я буду в пределах твоей видимости все время. Обещаю.

Он неохотно слетает с моего плеча, и я тороплюсь за мужчинами. Я тяну Гэвина назад за ткань его рубашки, прежде чем ему удается сбежать.

— Дай мне пройти, — говорит он.

— Нет. Ты ненормальный? Ты же знаешь, кто я.

Гэвин скрестил свои руки.

— И именно поэтому ты остаешься.

— Прошу прощения?

— Если ты выйдешь отсюда с нами, они не остановятся, пока не заполучат тебя. Они вызовут подкрепление, и тогда мы можем не выжить, — он понизил свой голос, чтобы Кэтрин не услышала. — Мы попытаемся увести их отсюда, не вступая в сражение.

— Я не буду сражаться с ними, — говорю я. — Только дай мне возможность быть там на случай, если что-то случится.

— Я сказал — нет, — Гэвин ответил так резко, что я практически отошла назад. — Я не уверен, что ты сдержишь слово, что не станешь убивать их, выйдя отсюда. Я видел, как ты убивала. Я был там. Что ты мне сказала? Ты упиваешься этим, — он потряс головой. — Даже если ты сдержишь свое обещание, и не сделаешь ничего, то дашь им больше стимула искать нас.

Моя грудь заболела от его слов. Мне не нужно искать отметку Лоннраха об этом воспоминании. Мне не нужно видеть ее, чтобы вспомнить удовлетворение, которое я когда-то получала от убийств, голодная до убийств раз за разом. Это было то, для чего я жила, это было моей целью. Я грелась в охоте, будто нуждалась в ней, как в воздухе.

— Ты не доверяешь мне, — сказала я, уже зная его ответ.

По правде, я не виню его. «Я сделаю из тебя такую же, как я», — сказал однажды Киаран. Такую же. Теперь мне интересно, имел он себя в виду, Киарана, или Кадамаха.

Черты лица Гэвина смягчились, как будто бы он прочитал мои мысли.

— Это не так. Когда придет день, в котором мы должны будем сражаться, ты будешь одной из тех, кого бы я хотел видеть на своей стороне, — он взял меня за плечи. — Я доверяю тебе. Доверяю. Только не с этим.

На это раз он ушел, и я отпустила его.

Гэвин не знает о зеркальной комнате. Он не знает, что там вырезали из меня жадную потребность убивать. Потребность, которая заставляла меня выходить каждую ночь с постоянным шепчущим голосом, который говорил, что охота заглушает боль.

Он не знает, что я видела части себя в зеркалах, и это так же чертовски напугало меня.

Я почувствовала, как Кэтрин подошла сзади ко мне.

— Что он сказал тебе? — я слышала злость в ее голосе, покровительство, даже зная, кто я.

— Ничего такого, чего бы я ни заслуживала.

Глава 22

Кэтрин предложила подождать в моей комнате на случай, если мне понадобится взять оружие и быстро выбираться. Она расположила Тэвиша на диване, пока он наблюдал за Гэвином и другими в своем видении. Он все еще молчал, его мраморные глаза были широко открыты.

Кэтрин и я устроились на подушках у окна, наблюдая за штормом за окном в фальшивом Эдинбурге. Дождь с градом ударялись в стекло с переменной силой. Уличные фонари уже зажглись вдоль тротуара, хотя сумерки едва наступили.

Я хотела открыть окно, но испугалась, что иллюзия растает. Стало страшно, что Эдинбург из моего воображения может исчезнуть, показывая блестящую скалу, из которой сделан большой подземный город.

А еще … я желаю проверить это. Могу ли я путешествовать по Эдинбургу, построенному полностью из моего воображения? Только я одна в месте, которое я помогла уничтожить.

— Ты можешь сделать сияющее солнце, — сказала Кэтрин, прислонившись спиной к стене и наблюдая за дождем вместе со мной, — или радугу. Две или даже три, если захочешь.

Я знаю, она говорит это лишь для того, чтобы я помогла ей отвлечься от мыслей о том, что может случиться с Гэвином, Дэниэлом и Лорном. Как будто, изменив иллюзию погоды на что-то безмятежное, можно было бы создать ощущение комфорта, хоть и маленького. Я хочу попробовать только ради нее. Но я сдержана тоской, которая оставляет Эдинбург точно таким, каким я его вспоминала — с ветром, ливнем и всем прочим.

— Что, если я не хочу радугу? — спрашиваю я ее, чувствуя, как холод набрасывается каждый раз, когда ветер загоняет дождь на окно. Я нахожу это реальным, трудно поверить, что мы не здесь. — Что если я хочу запомнить Эдинбургские шторма такими, какие они были? Они могли длиться днями, помнишь? Иногда неделями…

Я смотрю мимо нее на Тэвиша, прямо сидящего на своем месте, его алебастровые глаза не моргают. Он все еще в видении, полностью сосредоточен на месте, куда направлено его Зрение. Я могла бы махнуть рукой перед его лицом или накричать на него, а он даже не шелохнулся бы. Нужно прикосновение, чтобы вытянуть его оттуда.