Исчезающий трон

Он приводит меня к тяжелой двери из дуба, окруженной плющом. Она стонет на своих стержнях, когда он открывает ее. Ничего не видно по ту сторону; только густая, непроницаемая темнота. Я недостаточно доверяю ему, чтобы заходить в комнату, которую не могу рассмотреть. Откуда мне знать, что это не очередная засада огоньков.

— Что именно ты собираешься делать, раз не хочешь, чтобы это услышала Кэтрин? — спросила я его.

Выражение Дэниэла ожесточается, как будто он оскорблен вопросом.

— Просто поговорить.

— О чем?

— Узнаешь, — он показывает мне жестом, чтобы я входила.

Сохраняя самообладание, я пересекаю порог. Спустя мгновение, как я зашла, все изменилось. Мастерская кузнеца? Айе, это она. Печь, которая нагревает металл, находится в одном углу. Деревянные столы и пол завалены частями металлических, крошечных зубчатых валиков, шпинделей и некоторых более крупных полусобранных механизмов.

Наковальня находится в углу, молоток и долот около него. Здесь пахнет угольным огнем, как в небольшом садовом доме, который я использовала для своей собственной мастерской позади особняка Отца. Когда мы были в городе, я платила другим, чтобы работали для меня.

Только смотря на эти вещи, мне хочется строить снова, взять механические части и сложить их обратно, чтобы сделать что — то новое. Я скучаю по ощущению масла на кончиках моих пальцев и работе с металлом бессонными ночами. Я скучаю по чувству гордости, когда завершаешь что — то и обнаруживаешь, что это работает точно так, как я рассчитывала.

Я легонько касаюсь наковальни, чувствуя отметки в металле там, где молоток ударялся. Я взглянула на Дэниэла.

— Оно твое? Это место?

— Айе, — Дэниэл сел за рабочее кресло, скрестив ноги в лодыжках. — Сделано в точности, как у моего отца.

Так значит, он сын кузнеца. До Дикой Охоты Кэтрин даже и предложить не могла бы, что выйдет за мужчину с таким статусом. Браки были не по любви, а из — за собственности. Это было тем, что внушали леди, то, что мы запросто принимали.

— Должно быть, ты находишь в этом утешение, — сказала я, стараясь быть вежливой, — иметь что — то, что напоминает о нем.

Не уверена, что создала бы место, напоминавшее мне об отце. Айе, мне все еще больно, когда я думаю о его смерти. Я все еще страдаю от сознания своей вины за то, что должно было быть между нами. Даже когда я была маленькой, он никогда не обнимал меня и не говорил добрых слов. Его слова были всегда короткими, абразивными, говорились просто, чтобы заставить меня уйти. Даже повзрослев, я все еще жила ребяческой надеждой, что он полюбит меня. Он не сделал этого. Это — то, что я буду всегда нести с собой.

Дэниэл горько рассмеялся.

— Это не так. Мой отец был еще тем сукином сыном, — он отодвигает свой воротник, чтобы показать шрам под ключицей, звездообразная отметка от пули. — Я вспоминаю о нем здесь. То как я умер и вернулся обратно Видящим.

Христос, что я могу сказать на это? Я практически сказала, что мне жаль. Но этого не кажется подходящим.

— Тогда зачем ты создал это место? — спросила я его.

— Это напоминает мне о том, что я должен делать. После того, как я вернулся с другой стороны, чтобы мой отец не убил так же и мою маму, — его один глаз жестоко посмотрел на меня. — Что я все еще готов сделать, чтобы сохранить людей, которых я люблю, в безопасности.

— Я так понимаю, ты обращаешься ко мне? — сказала я легко.

— Ты — не человек, — сказал Дэниэл внезапно. Не обвиняя, но ставя перед фактом. — И не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. Тэвиш наблюдал за сражением, и я знаю, что видел с холмов.

Ты не человек. Не совсем человек, не совсем фейри. Я не принадлежу ни одному миру, ни миру Кэтрин, ни даже миру Киарана. По крайней мере, до всего этого у меня была фальшивая комфортная зона. Я могла притворяться нормальной, всего лишь очередной дебютанткой. Я могла обернуть себя в ложь, и никто не знал, что я жила неправдой. У меня больше нет этого кокона порядочности, чтобы защитить мой секрет.

— Мистер Рейд…

Дэниэл поднял руку, чтобы остановить меня.

— Нет. Мне не нужны объяснения. Просто ответь на вопрос: они искали тебя?

Я подняла подбородок и встретила прямо его взгляд.

— Так и есть.

Дэниэл тихо выругался.

— Я боялся этого, — он закрыл свой глаз. И я удивилась, когда он сразу не открыл его. Вместо этого он начал стучать пальцем по столу. Не обдуманный ритм, а просто раз два, раз два стук.

— Я ждал этого больше 3х лет, — пробормотал он.

— Чего?

Что он делает?

— Девушку, которая несет хаос, — тук тук. Тук тук. — Смерть — ее бремя. Куда бы она не пошла, она следует за ней. Они говорят, что она может или спасти мир, или покончить с ним.

Моя грудь сжалась. Каждое слово, которое он произносит, похоже на удар, каждый более болезненный, чем предыдущий.

«Они говорят, что она может или спасти мир, или покончить с ним».

Я. Он говорит обо мне.

— Они? — я, наконец, произношу слово, задыхаясь.

Дэниел приоткрывает глаз. Он выглядит как стеклянный, несосредоточенный.