Исчезновение

– Что ж, кажется, она очень славная, – проговорил Оуэн.

Они обыскали все вокруг, но никого не нашли. Дождь усилился. Оуэн вжал голову в мокрые плечи, а Френсис уже не могла сдерживать дрожь, когда они спустились с холма в Бат. На Холлоуэй, грязной и тихой, у развалин Спрингфилда, где Френсис в последний раз видела Дэви, они остановились. Место было мрачным и совершенно безжизненным. Небо становилось все темнее, и оба они устали.

– Куда дальше? – стойко спросил Оуэн, и Френсис захотелось крепко его обнять.

– Оуэн… пожалуйста, иди домой. Спасибо тебе за… компанию. Обсохни и поешь чего-нибудь, – сказала она.

– А ты тоже домой?

– Я… Да. Может быть, не сейчас.

– Тогда я остаюсь. – Он глубоко засунул руки в карманы и огляделся. – А как насчет поискать поближе к дому? Полагаю, ты уже заглянула в часовню Магдалины. И в лепрозорий.

– Что?

– Я подумал, ты первым делом проверила дом прокаженных…

– С какой стати Дэви бы там оказался? – перебила его Френсис. – Он бы туда не пошел. Я никогда не водила его туда.

– Френсис, что-то не так? – Оуэн нахмурился. – Ты… неужели ты никогда там больше не была? За все это время? – спросил он.

Френсис отрицательно покачала головой. Оуэн повернулся, чтобы взглянуть на часовню и маленький домик рядом с ней, где когда-то прятался Иоганнес. Там, где умерла Вин.

– Но… это совсем рядом. Дэви мог забежать туда, а там всегда темно, и он просто заблудился бы… А вдруг он и правда забежал туда? И был слишком напуган, чтобы выйти, либо… Мы должны это проверить.

– Хорошо.

У Френсис пересохло в горле, и страх сжал ей грудь.

В восточной части часовни Магдалины зияла огромная дыра, а стены были покрыты следами шрапнели, словно их прогрызли гигантские черви. Они заглянули под скамьи, осмотрели все темные углы, и Френсис вспомнила вторую ночь бомбежки, а также солдата, который умер рядом с ней, – и запах его крови. Ее сердце бешено колотилось.

– С тобой все в порядке? – спросил Оуэн.

Френсис кивнула, не решаясь заговорить. Потом они обследовали кладбище и встали у ограды, вглядываясь во двор лепрозория, покрытый лужами, заросший сорняками. Френсис чувствовала себя тугой струной, каждый нерв был напряжен. Сверху с ветвей падали тяжелые капли дождя. В последний раз она стояла на этом месте тем летом, когда Вин была жива и Иоганнес тоже.

– Так вы обычно входили здесь? – спросил Оуэн.

Френсис снова кивнула.

– Я… Я не думаю, что смогу войти, – наконец сказала она.

Больница казалась меньше, как и все, что ты видел когда-то в детстве. Она выглядела совершенно по-другому, но в то же время это была именно она. Тише, сестренки!

– Тебе и не надо, я могу пойти сам, – сказал Оуэн, но не сдвинулся с места.

Затем он снова бросил обеспокоенный взгляд на Френсис.

– Хотя… может быть, и стоит, – произнес Оуэн. – В конце концов, это всего лишь здание. Одно из многих в городе.

Он повернулся и оглядел лепрозорий.

– Может быть, это поможет тебе что-то вспомнить, – добавил он странным, безжизненным голосом.

Френсис попыталась прочесть его мысли, но ей никак не удавалось сосредоточиться. Она перелезла через ограду прежде, чем решимость ее покинула.

Френсис искала рисунки мелом на камнях мостовой, искала бледное лицо в окне, искала маленькую подвижную фигурку с развевающимися светлыми волосами. Она улавливала движение боковым зрением и, быстро обернувшись – раз, другой, – напряженно вглядывалась. Но там не было ничего, кроме мокрых листьев и бесплотных теней. Вин, вернись! Заглянули под каждый камень.

– Френсис? – Оуэн тронул ее за плечо, и она, задыхаясь, резко обернулась. – Я здесь, – мягко сказал он. – Тут нет ничего, чего стоило бы бояться.

Френсис вовсе не была в этом уверена. Оуэн огляделся по сторонам.

– А здесь, во дворе, раньше не было никаких тайников? Где он мог бы спрятаться, чтобы его не было видно? – спросил Оуэн.

Френсис отрицательно покачала головой. Она подошла к задней двери, которая была слегка приоткрыта; на ней все еще виднелись остатки белой краски. На двери была та же ржавая ручка, к которой Вин прикасалась. Френсис почувствовала, что ноги у нее ослабели. Ручка двери холодила ладонь, однако дверь не поддавалась, и девушке пришлось толкнуть ее плечом, чтобы открыть. Запах внутри сразу же подсказал ей, что там чего-то не хватает. Влажный камень, плесень и паутина… но от Иоганнеса ничего не осталось. Раньше он был повсюду, этот запах немытого тела и грязной одежды. А теперь ни малейшего следа, и эта пустота отозвалась болью в ее душе.

– Иоганнес, – прошептала Френсис.

– Что ты сказала? – обернулся к ней Оуэн.

Девушка промолчала.

– Ну, вроде бы никого, но все равно давай проверим, – сказал он, снова осматриваясь.

Френсис понимала, что он что-то говорит, но почти ничего не могла разобрать из-за шума в ушах. Оуэн взял ее за руку, и девушка прильнула к нему.

В нижних комнатах было темно, холодно и уныло.

– Здесь еще меньше места, чем кажется снаружи, – пробормотал Оуэн, уже не ожидая ответа.