Исчезновение

На Иоганнесе были рубашка и брюки из одинакового темно-синего материала, потертые на рукавах и порванные на коленях. На ногах были потрескавшиеся черные кожаные сапоги, покрытые слоем грязи, и когда он однажды снял их, девочки увидели большие воспаленные волдыри на пятках и пальцах ног, как будто сапоги были ему совсем не по размеру. Иоганнес не был красавцем – слишком худой и бледный, но его лицо, всегда такое живое и открытое, делало его привлекательным. У него были длинные пальцы и длинные ноги с крупными коленями. Он давно не мылся, и пахло от него не слишком приятно, но это был простой, естественный запах – запах земли, улицы. Его движения были быстрыми и точными. Френсис казалось, что он похож на птицу.

– Мне очень нужно… как это… – сказал Иоганнес, заметив, что девочки уставились на его ноги. – Вот эти штуки… – И похлопал себя по лодыжке. – Из овец. Как они у вас называются?

– Носки? – хихикнув, предположила Вин. – Ты имеешь в виду, что они сделаны из шерсти, а не из овец?

– Да, носки! Принесете мне их? Сможете? – оживился он.

Френсис беспомощно посмотрела на Вин. Они не могли взять носки своих отцов так, чтобы этого никто не заметил. Оставалось только украсть их где-то, и Френсис всем своим видом показывала свое отрицательное к этому отношение.

Вин пожала плечами.

– Если нас поймают, то посадят в тюрьму. Тогда мы больше не сможем приходить к тебе, – объяснила она.

Иоганнес печально кивнул.

– Да, я понимаю. Лучше приходите. – Он потянулся, чтобы снова надеть сапоги.

– Не надевай пока сапоги, если хочешь, чтобы ноги зажили, – сказала Вин.

У нее были те же проблемы с волдырями, поскольку туфли ей приходилось донашивать с чужой ноги. Так что летом она часто ходила босиком, и ее ступни всегда были жесткими и грязными.

Иоганнес отрицательно покачал головой.

– Если сюда кто-нибудь придет, мне придется бежать. Я должен быть к этому готов, – сказал он.

– А кто сюда может прийти? – спросила Френсис.

Иоганнес бросил на нее затравленный взгляд.

– Люди, у которых нет жалости, – сказал он, сглотнув. – Люди в униформе, с ружьями и веревками.

* * *

– Мы должны помочь Иоганнесу вернуться домой и занять его законное место на троне Летнего Дождя, – сказала Вин, когда они шли обратно по Холлоуэй.

– Да он просто шутил, когда говорил это, – сказала Френсис.

– Неправда!

Вин бросила на Френсис умоляющий взгляд, чтобы та не настаивала на том, что все это выдумка. И Френсис не нашла в себе сил спорить с Вин. Она кивнула, хотя ей очень хотелось поговорить об Иоганнесе в более здравом ключе: кто он на самом деле, почему прячется и что им, в конце концов, делать дальше.

– Как только он будет коронован, он сможет жениться на одной из нас, чтобы выказать свою благодарность. Тогда мы станем принцессами. Как ты считаешь? Я думаю, он обязательно кого-нибудь из нас полюбит, – сказала Вин, и глаза ее блеснули.

Френсис совсем не была уверена в таком финале, поэтому просто снова кивнула в ответ. Вин радостно замахала руками, представляя себе эту новую жизнь, которая будет так отличаться от ее нынешней. Был ясный летний день, теплый, но не жаркий. Френсис знала, что ее мать готовит на ужин колбаски, запеченные в йоркширском пудинге, с зеленым горошком из сада Пэм; и поскольку она отдала свой обед Вин и Иоганнесу, то не хотела задерживаться. Она не судила Вин за то, что та мечтала сбежать с Иоганнесом. Потому что дома, вместо колбасок, ее подругу ждал Билл Хьюз.

– Как ты думаешь, где на самом деле находится этот Летний Дождь? – спросила Френсис.

– Не знаю.

Повисла пауза. Самым удаленным местом, где когда-либо бывала Вин, являлся Уэлс, а Френсис не забиралась дальше Майнхэда.

– Может быть, это в Шотландии, – предположила Вин. – Они там так странно разговаривают – прямо как Иоганнес. Я как-то слышала одну шотландку в мясной лавке.

– Да. Может быть, – неуверенно повторила Френсис.

Френсис всегда хотелось иметь тайну – настоящую тайну, а не эти их с Вин маленькие секреты о корсетах Кэрис или о чьем-то шалаше на кладбище Смоллкомб. И вот теперь у нее действительно была тайна – серьезная тайна, которой по-настоящему могли заинтересоваться другие люди и которую обязательно нужно было хранить. Френсис никогда раньше не чувствовала себя такой важной персоной, но в то же время это ее тревожило, потому что обладание секретом означало ответственность за его сохранение. Каждый вечер, прежде чем Кит поднимался наверх, чтобы лечь спать, Френсис доставала свою шкатулку с драгоценностями и разглядывала вещи, подаренные Иоганнесом: искусно сложенную бумажную птицу, человечка из палочек, который казался живым, и все остальное.

– Как красиво! Где ты это взяла? – спросила ее мать однажды, появившись в дверях так внезапно, что Френсис не успела спрятать цветок, сделанный из соломы, который держала в руках.

Сердце у нее подпрыгнуло, и она чуть не расплакалась.

– Мне Вин дала, – с трудом выговорила она.

Ложь прозвучала так неубедительно, что Френсис была уверена – мать сразу ее распознает.

– О, как мило с ее стороны, – сказала мать.