Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

– Вот именно. Тем более после того, как я узнал, что все те люди, список которых вы мне послали, были живы, здоровы и на свободе, когда Ричард погиб в битве при Босворте. И не просто на свободе – о них хорошо заботились. Дети Эдуарда не только танцевали на балах во дворце, они получали пенсии. Когда умер его сын, Ричард назначил своим наследником одного из этих родственников.

– Которого?

– Сына Джорджа, герцога Кларенса.

– Значит, он хотел восстановить в правах детей своего брата?

– Да. Если помните, Ричард с самого начала протестовал против осуждения.

– С этим соглашается даже Мор. Итак, во время правления Ричарда Третьего Ужасного все наследники английского престола жили себе на свободе и припеваючи.

– Да. И в полном согласии с прочими членами королевского дома. Я читал сборник архивных документов Йорка, составленный неким Дэвисом. Я имею в виду город Йорк. И младший Уорик – сын Джорджа, и его двоюродный брат – младший Линкольн являлись членами Совета. Город направил им официальное письмо. В тысяча четыреста восемьдесят пятом году. Более того, Ричард посвятил в рыцари юного Уорика одновременно со своим сыном на пышной церемонии в Йорке. – Молодой человек замолчал, затем выпалил: – Мистер Грант, вы не собираетесь написать об этом книгу?

– Книгу?! – с удивлением воскликнул Грант. – Боже упаси! Зачем?

– А мне самому хотелось бы сделать это. Такая книга вышла бы куда лучше, чем про крестьянское восстание.

– Валяйте.

– Понимаете, мне надо что-нибудь показать отцу. Он считает, что я ни на что не годен, раз меня не интересуют мебель, маркетинг и торговое дело. А увидев написанную мной книгу, он поверил бы, что я не так уж безнадежен. Он даже, пожалуй, стал бы этим хвастать.

Грант смотрел на Кэррэдайна с доброй улыбкой.

– Забыл спросить, как вам понравился Кросби-плейс?

– Чудесный дом. Попадись он на глаза Кэррэдайну Третьему, тот непременно захотел бы увезти его с собой в Америку и вновь собрать где-нибудь на Адирондаке.

– Если вы напишете книгу о Ричарде, так и случится. Он почувствует себя совладельцем. Как вы ее назовете?

– Книгу?

– Да.

– Я позаимствую выражение у Генри Форда и назову ее «История – вздор».

– Отлично.

– Однако, прежде чем сесть и написать ее, мне придется еще немало прочесть и покопаться в документах.

– Наверняка. Ведь вы даже не подошли к главному вопросу.

– Какому?

– Кто же на самом деле убил мальчиков?

– Да, конечно.

– Если мальчики были живы, когда Генрих захватил Тауэр, что случилось с ними потом?

– Доберусь и до этого. Но сначала я хочу узнать, почему Генриху было так важно замолчать содержание «Титулус региус».

Кэррэдайн собрался уходить, но заметил, что портрет Ричарда лежит на тумбочке лицом вниз. Он поднял его и аккуратно прислонил к стопке книг.

– Стой пока здесь, – молодой человек обратился к портрету. – Скоро я верну тебя на место.

Когда посетитель был уже в дверях, Грант сказал:

– Я сейчас подумал об эпизоде истории, который не был Тонипэнди.

– Да?

– Резня в Гленко.

– Это было на самом деле?

– Да, это произошло. И… Брент!

Голова молодого человека снова возникла в проеме двери:

– Да?

– Человек, отдавший приказ об этом, был ярым сторонником «Ковенанта».

Глава тринадцатая

Не прошло и двадцати минут после ухода Кэррэдайна, как появилась сияющая Марта с охапками цветов, книгами и сластями. Грант был глубоко погружен в события XV века, как их описывал сэр Катберт Олифант, и потому приветствовал актрису с удивившей ее рассеянностью.

– Слушай, если бы твой деверь убил двух твоих сыновей, ты бы приняла от него пенсию?

– Вопрос, как я понимаю, чисто риторический, – сказала Марта, кладя на стол охапку цветов и озираясь по сторонам в поисках подходящей вазы.

– Честно говоря, по-моему, у всех историков неладно с головой. Послушай-ка:

«Поведение вдовствующей королевы труднообъяснимо; нельзя с уверенностью сказать, опасалась ли она, что ее насильственно заберут из убежища, или же просто устала одиноко жить в Вестминстере и потому с бездушной апатией решила помириться с убийцей сыновей».

– Боже милостивый! – воскликнула Марта, замерев с делфтским кувшином в одной руке и стеклянным цилиндром в другой. – А кто была эта вдовствующая королева?

– Елизавета Вудвилл, жена Эдуарда Четвертого.

– Ах да. Я ее играла. Эпизодическая роль в пьесе про графа Уорика – «делателя королей».

– Я, конечно, всего лишь полицейский, – начал Грант, – и, возможно, никогда не вращался в соответствующих кругах. Быть может, поэтому я встречался только с приличными людьми. Где можно найти женщину, которая заводит дружбу с убийцей двух своих сыновей?

– В Греции, пожалуй, – сказала Марта. – В Древней Греции.

– Я не могу припомнить примеров и оттуда.

– Или, скорее всего, в сумасшедшем доме. Елизавета Вудвилл не проявляла никаких признаков безумия?

– Не замечено. А она царствовала лет двадцать.

– Вот видишь, вся эта история – фарс, а совсем не трагедия, – заявила Марта, собираясь расставлять цветы. – Да, я знаю, что он убил Эдуарда и маленького Ричарда, но все-таки он такой душка, а для моего ревматизма совсем не годится жить в комнате окнами на север!..