Исчезновение Эсме Леннокс

Бабушка ступает широкими резкими шагами; Китти и Эсме сбиваются на бег, чтобы не отстать. Всю дорогу она полушепотом рассказывает о соседях, с которыми они раскланиваются по пути, о дожде, который вот-вот хлынет, жалеет, что Ишбел осталась дома, говорит, что потерять сына – «трагично», а платья, в которые их одела мать, «впору лишь нищенкам».

На остановке трамвая бабушка оборачивается к девочкам и вдруг охает, сжав себе горло. Она смотрит на Эсме с таким ужасом, как будто та стоит перед ней нагая.

– Дитя мое, где твоя шляпка?

Руки Эсме взлетают к голове, ощупывают копну упругих волос.

– Я… Я не…

Она оборачивается к сестре и видит у той на голове серый берет. Где она его раздобыла и как догадалась надеть?

Бабушка тяжело вздыхает, возводит глаза к небу и бормочет что-то о крестах, которые кто-то куда-то несет.

Они приезжают в универмаг «Дженнерс» на Принцесс-стрит. Мужчина в цилиндре придерживает для них дверь и учтиво кланяется.

– Какой отдел, мадам?

Манекенщицы пританцовывают и кружатся в проходах между полками с одеждой, продавщица ведет посетителей на другой конец универмага. Эсме поднимает голову и видит галерею над галереей, одну над другой, будто кольца веревок на столбике у борта корабля. В лифте Китти нащупывает руку Эсме и сжимает ее, когда дверь открывается.

От разнообразия одежды перехватывает дыхание. Всю жизнь они видели только простые хлопчатобумажные платья, а здесь перед ними развернуты корсажи, жилеты, чулки, носки, юбки верхние и нижние, килты, свитера, блузки, шляпки, шарфы, пальто, габардиновые плащи, и все это, можно подумать, носят одновременно. Эсме указывает на шерстяные трико и спрашивает, как это носят, под платьем или вместо. Продавщица удивленно смотрит на бабушку, а та лишь качает головой:

– Они недавно из колоний.

– Распишитесь здесь.

Мужчина за зеленым стеклом стойки регистрации пансиона протягивает ей регистрационный журнал и ручку.

Айрис колеблется, застыв над открытой страницей.

– А разве не она должна расписаться?

– Что?

– Я спрашиваю, разве не она должна расписаться? – Айрис показывает на Эсме, сидящую на пластиковом стуле у двери. Руками она сжимает колени. – Разве не ее подпись вам нужна?

Мужчина зевает и встряхивает газету:

– Какая разница?

Глядя на каракули в книге, на ручку, болтающуюся на цепочке, Айрис краем глаза замечает девочку-подростка, ссутулившуюся на стуле. Она чем-то сосредоточенно занята, за длинными волосами не разглядеть лица. Айрис присматривается – в одной руке у девочки ручка, и она методично обводит чернилами каждую родинку, каждый синяк и точку на коже. Айрис отворачивается. Мысли разбегаются. Надо бы спросить у кого-нибудь совета, понять, что делать, только с чего начать… Очень хочется позвонить Алексу. Просто услышать его голос, сказать: «Я здесь, в пансионе, и что теперь?»

– Мм… Я… – начинает Айрис и опускает ручку. – Можно нам посмотреть комнату?

– Какую комнату?

– Комнату, – с большей уверенностью повторяет Айрис, – в которой она будет спать.

Мужчина роняет газету на колени.

– Комнату? Вы хотите посмотреть на комнату? Эй! – Он зовет кого-то, откинувшись в кресле. – Эй, там! Тут девица хочет посмотреть комнату, прежде чем заселяться.

Доносится взрыв смеха, и из двери выглядывает женщина.

– Думаешь, здесь отель «Ритц»? – спрашивает мужчина.

Снова раздается смех, однако почти сразу же мужчина умолкает, наклоняется над стойкой регистрации и рявкает:

– Ты!

Айрис подпрыгивает от испуга.

– Эй, ты! – Он поднимается и стучит изнутри по стеклу. – Тебя выгнали. Убирайся.

Айрис оборачивается и видит женщину с осветленными волосами в грязной кожаной куртке-бомбере. Женщина пытается проскользнуть мимо стойки регистрации, засунув руки в карманы.

– Ты знаешь правила! – кричит мужчина. – Никаких наркотиков. На двери написано. Убирайся!

Женщина таращится на мужчину за стойкой целую минуту, а потом взрывается, как петарда: кричит, размахивает руками, ругается, как сапожник. Мужчина и бровью не ведет. Садится на стул и разворачивает газету. Женщина в поисках ответа, пытаясь излить хоть на кого-нибудь гнев, обращается к девочке с ручкой:

– А ты над чем смеешься, черт тебя возьми?

Девочка смахивает с лица длинную челку и оглядывает женщину с головы до ног.

– Ни над чем, – певуче отвечает она.

Женщина шагает к ней:

– Я тебя спрашиваю, какого дьявола ты хохочешь?

Девочка упрямо выпячивает подбородок:

– Я ответила: никакого. Или ты не только под кайфом, но и глухая?

Айрис оглядывается на Эсме. Пожилая женщина отвернулась к стене и зажала уши руками. Перешагнув через рюкзак девочки, Айрис направляется к Эсме, берет ее за руку, подхватывает сумку и выводит на улицу.

Снаружи, стоя на тротуаре, Айрис раздумывает, что она натворила и что теперь делать. Эсме выдергивает у нее руку.

– Все хорошо, – уверяет ее Айрис. – Все будет хорошо, вам не нужно…

Лицо Эсме принимает странное выражение. Она смотрит на небо, на дома на другой стороне улицы. Черты ее лица заостряются, глаза горят. Она смотрит налево, направо…

– Я знаю, где мы! – восклицает она и вдруг показывает куда-то пальцем: – Там… Грассмаркет.