Исчезновение Ивана Бунина

Лагерквист заверял Коллонтай, что «Ден Юллене Фреден» – приличное заведение. Этот второразрядный на вид ресторанчик, объяснил он, чрезвычайно популярен среди стокгольмской богемы, а в последнее время там все чаще появлялись эмигранты из берлинцев, успевшие покинуть Германию до того, как к власти в стране пришли нацисты.

Хозяин ресторанчика – приятель Лагерквиста – предлагал посетителям кухню, основанную на гармоничном сочетании французских и шведских кулинарных традиций. «Скандинавия и высокая кухня?» – удивлялась про себя Коллонтай, слушая рассказ писателя об истории таверны.

Обаятельный Лагерквист весь день занимал ее мысли, но намерений шведа Коллонтай пока не понимала. Тем не менее в ее душе еще жила надежда, что встреча с ним не только поможет уладить дело Бунина, но и позволит завязать более прочные отношения и вырваться из одиночества, переживать которое становилось все труднее.

Но что, если она тешит себя пустыми иллюзиями? И напрасно ждет от Лагерквиста подсказки, что же делать с Буниным? Правда ли он способен предложить ей какой-либо нестандартный ход? Коллонтай давно не оказывалась в таком затруднительном положении.

К тому же – верх неосторожности с ее стороны – некоторое время назад она отправила наркому Литвинову не совсем правдивый отчет. Чтобы произвести на него благоприятное впечатление, она слегка приукрасила факты. Причины для беспокойства нет, писала она, ситуация у нее под контролем. Блеф оставался в руках посла Советского Союза опасным оружием, и порой она им злоупотребляла.

Спеша сообщить Литвинову именно то, что тот хотел слышать, Коллонтай утверждала, что Максим Горький по-прежнему находится в списке нобелевских претендентов на 1933 год и что для более внимательного рассмотрения его кандидатуры эксперты Нобелевского комитета обратились за помощью к немецким и британским литературоведам. «Эти сведения получены мною от самого премьер-министра Швеции», – добавляла она.

Эта информация соответствовала действительности. Гигантский бюджет Нобелевского комитета позволял ему ежегодно оплачивать солидные исследования, посвященные творчеству многих авторов, в том числе тех, кто был предельно близок к присуждению высшей литературной награды.

Став заложницей победных донесений, Коллонтай скрыла от Литвинова, что дело Бунина если и продвигалось, то совсем не в том направлении, которое было желательно Москве. Риск того, что премию дадут этому контрреволюционеру, оставался более чем реальным. Критика единодушно называла его непревзойденным мастером новеллы, и, судя по всему, члены Нобелевского комитета склонялись к поддержке его кандидатуры.

Коллонтай скрыла от Литвинова еще кое-что. Она знала, что Шведская академия примет решение в первые месяцы 1933 года, возможно в первые недели февраля. Ей следовало действовать быстро. Очень быстро! Ведь уже наступил новый год.

На улице поднялся сильный ветер. Снова повалил снег, оседая на мостовой и тротуарах. Закутанные в теплые пальто прохожие ускоряли шаг – скорее бы добраться до дома. Что за страна, думала Коллонтай. Ей не верилось, что придется прожить здесь еще целый год. Город вдруг показался ей мрачным, как никогда.

Шофер пересек мост и медленно покатил вдоль набережной в поисках нужной улицы. Сигналом клаксона прогнал пару-тройку зевак, не привычных видеть в своем квартале автомобили. Посольский «паккард» остановился недалеко от «Ден Юллене Фреден». Водитель сказал Коллонтай, что будет ждать ее в соседнем кафе.

Таверна, куда ее пригласил Лагерквист, с улицы выглядела непрезентабельно. Над входом горела одинокая лампочка. По узкой лестнице Коллонтай спустилась на три-четыре ступеньки и очутилась в помещении, напоминавшем дешевую забегаловку. В воздухе плавали густые клубы табачного дыма, и у Коллонтай запершило в горле. На нее мгновенно уставилось множество глаз – своим аристократическим видом она слишком выбивалась из здешней обстановки.

К ней подошел мужчина приятной наружности и, поинтересовавшись, чего желает дама, подтвердил, что господин Лагерквист уже ожидает ее за одним из дальних столиков.

– Следуйте за мной, мадам. Я провожу вас.

Советский посол решила, что не зря сюда приехала, – ей понравилась непринужденная атмосфера шумной таверны, заполненной пестрой и колоритной публикой. Лагерквист сидел в углу за кружкой пива. Он помог Коллонтай снять пальто и не удержался от комплимента в адрес ее атласного платья.

– Уроженки Санкт-Петербурга своей элегантностью выгодно отличаются от москвичек, – с любезной улыбкой проговорил он.

Александра Коллонтай улыбнулась. Она не ошиблась. Этот швед – истинный джентльмен. Лагерквист заказал еще пива, после чего, щеголяя своей осведомленностью, немедля приступил к захватывающему рассказу об удивительных событиях, происходящих в столичных литературных кругах.

Глава 11

Москва, февраль 1933